Берегини

Йорунн с улыбкой поглядывала на подругу. Счастливая! День, другой – и зашумит свадебный пир, польется рекой хмельное пиво, и воины будут славить храброго ярла и его молодую жену. А на следующий день Асбьерн и Фрейдис отправятся в Рикхейм… Светлыми и немного грустными были мысли молодой ведуньи. Отчего-то казалось ей, что ее собственное счастье еще так далеко, так нескоро, за морями, за горами, за холодной зимой. Остров Мьолль был для Эйвинда конунга желаннее всякой невесты, грозная битва веселее брачного пира. И кто знает, было ли в его сердце место для нее, Йорунн? Может, примерещилось ей все, приблазнилось, и вот-вот растает, как утренний сон.

Проворные пальцы словно сами по себе выводили нитью причудливые узоры, обережные знаки. Пусть горит и не никогда погаснет огонь взаимной любви. И пусть никого краше Фрейдис не будет нынче на празднике...

Нельзя сказать, что Эйвинд конунг обрадовался, услышав о скорой свадьбе побратима.

– Не до пиров богатых сейчас, – хмуро сказал он Асбьерну. – Но прихоть твоя – тебе и решать.

– Это не прихоть, – отозвался ярл. – Две наши судьбы еще с прошлого лета в одну сплетаются, и чем дольше я жду, тем меньше терпения у богов. Не хотел бы я вновь потерять свою Фрейдис, брат. А дорогих подарков и угощений нам не нужно. Мы и так счастливы.

Эйвинд выслушал его и молча кивнул. Асбьерну показалось, что побратим чем-то опечален.

– Боги благоволят нам, Эйвинд, – проговорил ярл. – Устроимся в Рикхейме, перезимуем, поднаберемся сил. Два славных хёвдинга обещали тебе свою помощь; найдутся и другие. И я не отступлюсь от клятвы, не узнаю покоя до тех пор, пока не вернется к тебе Мьолль.

– Я не о том думаю, – помедлив, сказал вождь. – В первый раз за много лет.

Асбьерн посмотрел на него и увидел, что суровый конунг сейчас напоминает молодого Халльдора, пришедшего просить за юную рабыню.

– Эйвинд? – начал было он. – Ты…

– Люблю ее, – глухо выговорил вождь. – Молчал до поры… поделиться кроме тебя не с кем. Сердце ведь не каменное, хоть и долгом связано.

Ярл осторожно спросил:

– Она-то знает?

Эйвинд пожал плечами:

– Ничего я ей не говорил, не тревожил попусту. А ты, я гляжу, даже имя ее не спросил. Догадался, стало быть?

– Трудно тут не догадаться! Я еще на празднике подумал, что…

– Подумал! – горько усмехнулся вождь. – Знать бы наверняка, захочет ли она когда-нибудь… Ладно, пустое. Не о том помышляю, о чем следует.

– Не зря же Йорунн отказала сыну Вилфреда, – напомнил ему Асбьерн. – Даже после того, как он спас ей жизнь.

– Я не единственный мужчина на острове, – возразил Эйвинд. – А она не из тех, кто выходит замуж не по любви.

И добавил, чуть погодя:

– Впрочем, если хочешь что-то узнать, то придумаешь, как это сделать.

К свадебному пиру готовились с самого утра. Не поскупился конунг – велел наварить пива побольше, да выкатить единственную оставшуюся бочку дорогого заморского вина, чтобы порадовать побратима. Всю пойманную рыбу закоптили, напекли вкусных лепешек, приготовили сыр и густой терпкий напиток из кислого молока – скир. Накрытые столы внесли в чисто убранный длинный дом, разожгли огонь в очаге, и праздник начался.

Асбьерн, как и прежде, сидел рядом с вождем, нарядную Долгождану усадили слева от него. Вытканное очелье с кистями придерживало ее расплетенные золотые волосы, на груди поблескивали чеканные фибулы в виде диковинных птиц – подарок жениха. Зорянка-Сванвид все поглядывала на них и шептала на ухо Халльдору, просила такие же.

– Я тебе и получше куплю! – смеялся тот.

Первую чашу с вином собрались по обычаю поднять за конунга, но Эйвинд опередил всех и сказал, что хочет выпить за удачу своего побратима. Вспомнил он, сколько раз смерть ходила по пятам за отважным ярлом, и сколько раз ему удалось побороть судьбу. И порадовался, что в любви Асбьерну повезло не меньше – дочь словенского конунга назовет его своим мужем.

– А моя большая удача в том, что ты, Эйдерссон, стал мне верным другом и братом, – проговорил вождь. И поднял чашу над священным огнем, горящим в очаге:

– За ярла Асбьерна!

– За Асбьерна! За Асбьерна! – закричали хирдманны, поднимая повыше чаши и наполненные рога. Заморское вино плеснуло через края, золотистым дождем окропило столы и пирующих. Добрый знак.

Асбьерн встал, принимая чашу из рук побратима. Оглядел пирующих и сказал:

– Невелика была бы моя удача, если бы ты, Эйвинд Торлейвссон, много зим назад не пошел со мной в замок, чтобы открыть ворота людям Вилфреда хёвдинга. Я тогда впервые увидел, как отбивают топором летящие стрелы. А во время боя твой щит не раз принимал на себя удары, которые могли бы меня убить. Я в неоплатном долгу перед тобой, брат. Мы оба, – ярл перевел взгляд на сидящую рядом невесту. – И еще многие из собравшихся здесь сегодня.

– За конунга! – зашумели вокруг. – За славного сына Торлейва!

Потом один за другим поднимались хёвдинги и говорили хвалебные речи о побратимах. Больше, конечно, об Асбьерне: жених на свадьбе  – что вождь в битве, ему и главенство, и почет. Молодой Халльдор сочинил по случаю такую вису:

Фрейр битвы выстоял в буре мечей,

В метели Одина, вьюге щитов,