Берегись, Ангел!

— После похорон Алиски. Я по городу бродил. У мамы началась истерика на кладбище. Я сбежал, как трус, а когда вернулся домой, нашел ее в ванной с перерезанными венами. — Слова даются с трудом, и я перевожу взгляд на лобовое стекло, где дворники разгоняют крупные струйки воды. — Если бы пришел позже, то было бы поздно.

— Мне жаль, — с сожалением произноситАнгел, а я усмехаюсь, — хорошо, что ты успел.

— Не знаю, хорошо ли. Иногда мне кажется, что она бы не мучилась так, если бы… — Обрываю фразу, не решаясь озвучить мысль, которая занозой сидела в голове.

— Не говори так. Все наладится. — Ангелика кладет свою ладошку на мою руку и легонько сжимает.

— Два года никаких изменений, а после моих посещений… Сама слышала, что там было. — Сжимаю челюсти и руль заодно. — От того, что я прихожу, ей хуже. Только не могу, понимаешь? — Поворачиваюсь и смотрю в голубые глаза, в которых плещется смесь эмоций. — Не могу не приезжать. Она все, что у меня есть.

— Неужели совсем нет улучшений?

— Нет, и прогнозы печальные. Она зависла на одной стадии. Не верит, что Алиска умерла. Для мамы она все еще жива. Не представляю, что происходит у нее в голове. Врач говорит, что она заблокировала другие воспоминания, зависла во времени до этой травмы, а когда в сознании всплывает правда, начинается приступ, как сегодня. — Выдохнул, ощущая, что в грудной клетке сейчас происходит настоящий апокалипсис. — Мама каждый раз переживает те же чувства, что и в тот день.

— Это ужасно… — Шепчет Ангелика, а я снова усмехаюсь и переворачиваю руку, водя по тонким пальчикам своими. — А твой отец? Он ведь может отправить ее за границу? Показать лучшим специалистам…

— Хм, это максимум его помощи, — не отрываю взгляда от глаз Ангелики, которая искренне недоумевает и, видимо, не понимает, почему влиятельный человек не может вылечить свою больную супругу, — у него уже другая жена и жизнь. Избавился от человека, как от грязного белья. Заткнул всем рты и дальше играет роль идеального бизнесмена, отца и мужа.

Цветкова часто дышит и качает головой, а я вижу, что наша одежда слишком мокрая. Нужно что-то делать…

— Тебе нужно переодеться и выпить горячего чая, — говорю, выезжая с обочины, — сейчас быстро все оформлю.

— Просто отвези меня домой. Я переоденусь. — Произносит Ангелика и хочет убрать руку, но я переплетаю наши пальцы и не даю ей разорвать этот контакт.

— Ко мне поедем. Ближе будет. — Жму на газ, но не превышаю скорость, учитывая, как напугал этим Цветкову.

— Но… Твой отец… Это неудобно. Нет. Лучше домой. — Отворачивается, только руку не выдергивает, чем радует.

— Он на работе, а его обертка, — пожимаю плечами и бросаю взгляд на Ангелику, — она нам слова не скажет.

Лика тяжело вздыхает и не спорит со мной.

Бесполезно.

Я прав.

Ей нужно переодеться в сухое, только…

Решаю мгновенно, въезжая в город, и останавливаю машину.

Только сначала я кое-что сделаю.

Глава 66

Ангелика

Мне кажется, это те самые мгновения, когда ты ощущаешь, что в твоей груди, действительно, бьется сердце.

Сердце, которое оживает, стоит только Аристову оказаться рядом.

— Сиди здесь. Я сейчас вернусь. — Бросает мне прежде, чем успеваю открыть рот.

Дверка хлопает, и я смотрю на лобовое стекло, по которому ударяют крупные капли дождя. Не верится, что все это происходит со мной. Я вместе с Данияром… Еще и ездила к его матери…

Эмоции все еще не отпускают меня. Ее голос, вид Аристова после посещения клиники, да и рассказ, все это перемешалось внутри. Так больно…

За него больно.

Как можно вынести такое эмоциональное давление?

Я не представляла, что сейчас творится у Дана в душе. Наверное, армагедон, как минимум.

И рядом нет человека, который смог бы его поддержать в этот момент.

Снова слезы наворачиваются на глаза.

Так нельзя.

Никто не должен быть один, когда теряет близкого.

У меня есть Олежка, который просто не дал думать о плохом после смерти мамы.

А у Аристова никого нет.

Макс по странным причинам отстранился от друга, отец, видимо, занят иными делами, мама больна, а сестра умерла…

Что может быть ужаснее?

Пока я мысленно складываю весь пазл по частичкам, Данияр возвращается со стаканчиком горячего чая в руке и протягивает его мне.

— Держи, пей, пока не остыл и согревайся. — Я с широко распахнутыми глазами принимаю стакан и ощущаю, как аромат чая с лимоном щекочет ноздри.

— А ты? Почему себе не взял?

— Я за рулем. Неудобно. Пей, Цветкова. — Усмехается Аристов и медленно выезжает на нашу полосу.

— Спасибо. — Говорю вполне искренне, а Данияр слегка улыбается.

Делаю глоток и понимаю, что ужасно продрогла под дождем. Пальцы согревает приятный жар, исходящий от стаканчика с горячей жидкостью, и я отпиваю еще немного.

— Ты не пьешь чай с лимоном? — Предполагаю, нарушая тишину в салоне.

— Я к нему равнодушен, а вот напиток с имбирем, медом и лимоном самое то, — Дан кивает, не отрывая взгляда от дороги, — в кафе можно его найти, но Валентина готовит лучше всего.

— Кто такая Валентина? — Сама не замечаю, что успокаиваюсь, когда наша беседа перетекает в нормальную, а не агрессивную.