Берегитесь, боги жаждут!

И Шатобриан написал: «Все, что с нами случилось, это еще не бездна. Я чувствую, наш век – это только начало пути в бездну. Готовятся вселенские катаклизмы. По нашему образцу восстанут целые народы. Ощущение грядущей великой крови не покидает меня».

Часть IV

©РИА Новости

«Вселенский катаклизм», который предсказывал писатель Шатобриан, свершился в России.

Ночь Октябрьского переворота… В Парадном колонном зале Смольного – Второй Съезд Советов. На трибуне охрипший меньшевик Абрамович пытался усовестить зал:

– «Аврора» бомбардирует Зимний дворец, где заседает законное правительство. Нам нужно вмешаться. Сказать свое властное слово. Нам надо прекратить кровопролитие!

Пошел третий час октябрьской ночи. На трибуне Каменев. Объявляет:

– Зимний взят! Временное правительство низложено!

Зал взрывается аплодисментами.

Свершился великий переворот, наложивший неизгладимую печать на весь двадцатый век.

– Зимний взят! Временное правительство низложено!

Потом был сон усталых победителей. Троцкий вспоминал:

«Мы с Ильичом легли на полу. Кто-то посте – лил одеяла, подушки. И мы лежали рядом. Под утро Ильич сказал: «Слишком резкий поворот от подполья к власти. – И добавил почему-то по-немецки: – Кружится голова».

Вообще-то, у Ильича голова не должна была кружиться. Потому что все происходило по законам его любимой Великой французской революции. Как и в Париже, в России в феврале семнадцатого года к власти пришла крупная буржуазия – русские жирондисты. Как и в Париже, они захотели на этом Революцию закончить. Но Революция – неуемная дама. Революция продолжалась, как и в Париже.

И вскоре они, как и жирондисты, оказались один на один с революцией гнева и мести темных низов. И как в Париже якобинцы-большевики, сумели стать вождями этой революции. Они захватили Петроградский совет, как якобинцы захватили Парижскую коммуну. И, опираясь на подчинявшийся Совету Петроградский гарнизон, вскоре захватили Власть, как это сделали якобинцы, опираясь на подчинявшуюся Коммуне Национальную гвардию.

Комнаты Зимнего дворца после октябрьского штурма

В Смольном в плохо освещенной комнатке вокруг стола собрался большевистский ЦК. Каменев сказал:

– Если мы имели глупость взять Власть, придется формировать Правительство.

Ленин: – Как назвать наше правительство? Только не министрами, это гнусное название…

И тогда Троцкий предложил именовать большевистских министров народными комиссарами. Совет народных комиссаров…

– Да-да, это превосходно, это пахнет Революцией! – воскликнул Ильич.

Но главное для Ильича это пахло Великой французской Революцией. Ибо Ленин был русский якобинец. Не понимая этого, нам не понять многие события первых лет большевистской власти.

В истории русского революционного движения до Ильича было несколько истинных якобинцев.

Ближайший соратник Ленина – Бонч-Бруевич – вспоминал, с каким одобрением относился Владимир Ильич к Ткачеву. Русский якобинец Ткачев верил в успех заговора небольшой организации героев. Верил, что они, захватив власть в России – стране тысячелетнего самодержавия и покорности, смогут повести народ в социалистический рай. Правда, будет сопротивляться темная масса – наследство старого мира, так что придется уничтожать. На вопрос о том, сколько надо будет уничтожить людей во имя строительства светлого будущего, Ткачев ответил, как истинный якобинец:

«Нужно думать, сколько их можно будет оставить…»

Еще один знаменитый якобинец – Нечаев, убийца студента Иванова, прототип Верховенского из «Бесов» Достоевского. Нечаева заклеймило тогда все русское революционное движение.

А как относился к нему Ильич?

Читайте воспоминания того же Бонч-Бруевича. «Титан революции, пламенный революционер» – так называл Ленин Нечаева.

«Титан революции» Нечаев написал воистину якобинский Катехизис революционера.