Беременна от бандита

— Ну садитесь, — говорит мафиози, направляясь к большому круглому столу, стоящему в просторной светлой комнате. За этим столом уже сидит гость — немолодой худощавый мужчина в круглых очках-лупах. Он внимательно сканирует взглядом белый лист бумаги с мелким текстом на нем. Вчитывается, морщит брови. Я понимаю, что он держит в своих дряблых руках. Мой приговор.

Назад дороги нет и не будет. Подпишу его — навсегда откажусь от ребёнка. Не подпишу… потеряю сестру и Серёжу. Вряд ли Леон захочет и дальше иметь со мной дело, если я вдруг передумаю и всё-таки сделаю аборт. Но разве есть ли у меня выбор? Оставить ребенка мафиози не позволит. Я иду на отчаянный шаг, пытаясь решить проблему с наименьшей потерей для всех. Я ведь всё еще надеюсь стать женой Сергея. Так ведь будет правильно? Да? Как мы и планировали. Поэтому я всем своим нутром верю, что я спасу своих родных.

— Это наш семейный нотариус, дон Винчети, — даёт мне пояснение Леон, я киваю, ощущая, как по телу скользит холодок. Становится зябко. Что-то я волнуюсь. Совестно мне. Некомфортно на душе. Как будто дьяволу жизнь продаю. Сейчас Моретти вытащит из кармана своего стильного пиджака ритуальный нож, полостнёт меня по руке острым лезвием и заставит расписаться. Собственной кровью.

Леон отодвигает стул, ухаживая за дедом. Сначала его усаживает, рядом с нотариусом, а затем и меня, напротив деда, по левую сторону от Винчети. Дед всё так же нагло лапает меня своими мелкими глазёнками. Нахально так, бессовестно. Старый извращенец. И шуточки у него наглые! Пошлые. Неужели я так сильно понравилась старику?

Пока дед начинает о чём-то болтать с нотариусом на итальянском, я поворачиваюсь к Леону и тихонько спрашиваю, глядя в его серьёзное лицо с отчаянием и надеждой:

— Леон, ты обещаешь, что покажешь мне мою сестру? Я должна убедиться, что её перевели в больницу.

Моретти отвечает твёрдым голосом, наполненным хрипотцой:

— Да, обещаю. Её как раз сейчас перевозят. Вот, — он тянется к мобильному телефону, клацает на экране папку «галерея» и показывает мне фотографии. Я задерживаю дыхание, сама не понимаю, как хватаю Леона за запястье и сильно его сжимаю, когда вижу знакомый силуэт сестры. Катюша… Моя малышка! Губы дрожат, на ресницах выступает влага. Я вижу, как её, в сопровождении целой армии врачей, грузят в машину скорой помощи. На лице сестры кислородная маска, она не двигается, будто спит вечным сном, как героиня сказки «Спящая красавица». Смотрю на неё, и тут же крепко зажмуриваюсь. Не могу. Вижу её такую мёртвую... и самой умереть хочется. Как будто меня изнутри кислота поганая разъедает.

— Леон, Лина, вы готовы? Начинаем? — Винчети отрывается от своих бумажек и обращается к нам обоим.

— Ждём Фелицию. Она тоже должна принять участие в столь важном мероприятии, — как-то недовольно скалится дед.

Честно, я не понимаю, что там между ними происходит. Почему я должна родить Леону наследника, точнее, Леону и его жене? И как она отреагирует на то, что она должна будет нянчить чужого, по сути, ребёнка. Странная семейка. С приветом. У бандитов свои тараканы, это точно! Но самый ненормальный из них, конечно же, дед. Старый маразматик. Наследника ему подавай! Мне не понять их загонов. Я выросла в другом мире. Более цивилизованном, приземлённом к логике. А у них свои законы, своя чёрная мораль. Верно. Они же бандиты. Существа не из мира сего. Они — его верхушка. Поэтому могут изобретать то, что сами пожелают.

Вспомнишь солнце, вот и лучик. Ленивый стук в дверь, в комнате появляется звезда Италии — мадам Фелиция собственной персоной, в изысканном вечернем платье с глубоким вырезом в области груди и в меру откровенном разрезом на левом бедре. Её тёмные, рассыпанные пышными кудрями по спине волосы, собраны в высокий хвост на макушке. В ушах сияют бриллианты, а на лице — броский макияж, будто она собралась сегодня весь вечер плясать на сцене, как самая яркая звезда эстрады.

Синьора будто нарочно выбрала вульгарную одежду. Мне кажется, или она пытается нам всем что-то доказать? Что он здесь мисс мира. А я? Я не должна сидеть за этим столом, не должна вообще находится в этом доме, не должна была встретить на своём пути Леона.  Такая как я. Простушка-лохушка, как бы сказал Фелиция, светская львица, уроженица высшей касты, в венах которой течёт голубая кровь.

Нет, девица не высказала мне всех этих гадостей в лицо прямым текстом. Не словами. Она «выругалась» в мою честь своим холодным, зашкаливающим от презрения взглядом, когда, войдя в кабинет главы семейства, с высоко поднятой головой, расправив плечи и вздёрнув повыше подбородок, застучала каблуками по паркету, будто модель на подиуме. Не дождавшись дозволения, чтобы войти, она села рядом с Леоном, не выдавив из себя и слова. Даже не поздоровалась. Она мне не нравится. И, судя по всему, она мне не рада, как временной, но в тоже время важной гости этого дома.

— Сеньор Алонзо, — кряхтит нотариус, чуть закашлявшись, — начинаем?

Дед ободряюще моргает, окидывая всех присутствующих здесь людей серьёзным взглядом.