Беременна от бывшего мужа

Я задала этот вопрос, и внутри все перевернулось. А что если Макс сейчас скажет, что уже нашел другую женщину, к которой и вернется совсем скоро? Как я буду чувствовать себя в этом случае? Наверно, обругаю всеми возможными словами за то, что упустила того, кого люблю. И это будет самым меньшим из того, что почувствую.

— Поменялось, — сказал он, и у меня душа ушла в пятки. — Я понял, что теперь уж точно никуда тебя не отпущу, — добавил Фролов, и я едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

— И я тебя никуда не отпущу, — сказала ему, устраиваясь удобнее. — И если ты хочешь знать ответ на тот вопрос, который ты еще не произнес, знай — я безумно тебя ревную.

Наши взгляды встретились, но прежде чем Макс успел бы сказать хоть что-то, я кивнула на кряхтящего сына и попросила:

— Подай его мне. Похоже, он очень хочет кушать.

Часть тридцать седьмая. Макс

Даже не подозревал прежде, что могу быть настолько сентиментальным.

Последние пара дней были похожи на эмоциональные американские горки. Сначала — дикий испуг, когда позвонила Ксю и сказала, что рожает. Сумасшедшая поездка в аэропорт, неспособность спокойно сидеть в самолете те три часа, что длился полет. Благо еще, что финансовое положение позволяло иметь свой собственный лайнер, потому что в противном случае, ожидая обычного рейса, я точно бы непременно свихнулся!

Затем на смену страху и напряжению пришло облегчение, когда увидел Ксю. Понимание, что успел. И в тот момент больше ничего не имело значения, кроме того, что я наконец рядом. И что она тоже хочет, чтобы я был с ней.

Но ни в какое сравнение все это не шло с тем, что испытал, когда сын появился на свет. Наверно, и десятки лет спустя я не забуду, как дрожали руки, когда впервые взял своего ребенка. И стало ясно — ничего уже не будет так, как прежде. Потому что с этого момента жизнь приобрела новый, совершенно особый, смысл.

За последние сутки я почти не отходил от Ксю и сына, только на короткое время заглянул домой, чтобы принять душ и переодеться. Сердце буквально захлебывалось от какой-то новой, незнакомой ранее волны нежности, когда смотрел на двух самых дорогих мне людей. И страх оказаться ненужным вдруг исчез, сменившись пониманием, что вот так, как сейчас — это максимально правильное положение вещей. Мы втроем. Вместе. По-другому просто не может быть. Не должно.

Теперь, после родов, Ксю казалась удивительно умиротворенной. Ни следа прежнего, казавшегося перманентным, напряжения и колючести. И я надеялся, что теперь все будет иначе. Что у нас получится наконец стать по-настоящему семьей. Ради сына. И самих себя — тоже.

Главные слова еще не были сказаны, но, находясь рядом, я ощущал, что нужен. Просто чувствовал это, просто знал, и даже не было нужды говорить об этом вслух.

От счастья, что теперь полностью сосредоточилось к крошечном комочке, который умещался, казалось, на моих ладонях, хотелось кричать на весь мир. Но в первую очередь я позвонил брату.

— Мишка… — выдохнул, не скрывая волнения в голосе. — У меня сын родился!

На том конце трубки возникло потрясенное молчание. С трудом владея собственным голосом, я торопливо и сбивчиво повторил:

— Миш! Миша, ты слышишь?! Я теперь папа! Папа, понимаешь?!

— Господи… — наконец выдохнул брат. — Как? Когда? Я же вот только на днях видел Ксюшу….

— Вчера, — ответил, буквально захлебывалось эмоциями. — Преждевременные роды.

— Ох ты ж бл*ха-муха! — не сдержался брат. — И как вы там? Ребенок в порядке?

— Да, слава Богу, — улыбнулся я. — Врачи говорят, что он, на удивление, настоящий богатырь!

— Мы можем приехать и поздравить?

— Думаю, да. Я наберу тебе позже и скажу, когда лучше.

Закончив разговор, я вернулся в палату. Ксю, еще недавно мирно дремавшая, теперь сидела на постели и при виде меня, кажется, выдохнула с облегчением.

— Я думала, ты уехал, — сказала она.

Я с улыбкой покачал головой.

— Не хочу с вами разлучаться.

Словно почувствовав, что я упомянул о нем, сын требовательно заголосил. Рассмеявшись, я склонился к нему и, взяв на руки, передал Ксю.

— Думается мне, Фролов-младший соскучился по мамочке.

Я смотрел, как Ксю прикладывает ребенка к груди таким естественным жестом, словно всегда умела обращаться с детьми. В то время как я, каждый раз беря сына на руки, боялся сделать что-то не так.

— Я тут подумал, — проговорил задумчиво. — Что нам все же нужно дать ему имя.

— И что надумал? — спросила жена, поднимая на меня свои невообразимые, огромные глаза.

— Может быть, Артур? — предложил я, ощущая, что буквально растворяюсь в этом взгляде.

— Как короля? — улыбнулась Ксю.

— Как короля, — кивнул я. — Разве может быть теперь кто-то главнее для нас?

Мы оба рассмеялись и я снова почувствовал себя безгранично, нереально счастливым.

Ребенок в доме — это всегда счастье. Во всяком случае, на красивых, идиллических картинках семейной жизни, годящихся разве что для иллюстрации сказок.

В реальности же это постоянные волнения, крики, обкаканные подгузники и бессонные ночи.

Нет, я не жаловался на эту жизнь. Я не променял бы ее ни какую другую.