Берендеево царство

И гостиница удивила меня необычной тишиной. За барьерчиком, где в этот час дежурному полагалось пить чай и размышлять о человеческой суете и о своем величии, никого не было. Облокотившись на барьерчик, я прислушался. Ага, на втором этаже есть живые люди, и они там совершают какую-то трудную работу. Я подумал, что это должны быть сильные громоздкие люди, вон как они топают и пыхтят, перетаскивая что-то тяжелое. А может быть, они укрощают того самого слона, который не давал мне спать по утрам. Да, было такое хорошее, безмятежное время!

Зазвенело стекло, грохнулось, покатилось по полу что-то медное и звонкое, и раздался предсмертный вопль: «Держите, дьяволы!» Тяжелый удар об пол. Дьяволы не удержали.

— О, черт! Понавешали тут. Да где же электрик? Ох! Чтоб его…

Я подоспел как раз к этому трагическому моменту. Двери трех или четырех смежных номеров были распахнуты, и в коридор вытащена вся мебель. Заглянув в свой бывший «люкс», я увидел, что на полу лежит окончательно обесчещенная люстра, растерявшая остатки своих стекляшек. И тут же рядом с люстрой сидит сам заведующий, потирая место, которым он неожиданно приземлился, видимо снимая ее. Охнув, он поднялся и попытался сесть на это место. Еще раз охнул и остался на ногах.

В распахнутые окна врывался шалый ветер. В номере воняло керосином. Безумствовали две паяльные лампы, выжигая вековые клопиные гнездовища. Из ламповых сопел вырывались огненные голубые мечи, похожие на те, какими небесные вышибалы изгоняли из рая Адама и Еву. Пухлые амуры безмятежно подставляли под голубые мечи свои пухлые ягодицы.

Мой знакомый лысый коридорный иронически кривил губы, он не верил, чтобы клопы испугались каких-то паяльников. Нет. Не на тех напали!

Весь наличный состав гостиничной обслуги был занят подготовкой комнат для особо ответственных гостей. Ясно: комиссия из области, а, судя по размаху, возможно, даже из Москвы. Заведующий гостиницей, к которому я подошел, подтвердил мою догадку: комиссия областная, но руководить ею будет представитель из Москвы, для которого, собственно, и готовился «люкс».

На лице у заведующего страдание и вдохновенная решимость претерпеть все, но долг выполнить. За все время моего пребывания в гостинице я видел его два или три раза, потому что он, как и весь районный актив, почти все время проводил в разъездах по району в качестве уполномоченного. Мне о нем говорили, что он человек исполнительный и деловой, а сам он говорил о себе: «Человек я ответственно-безответственный». В городе он бывал мало, но если в гостинице что-нибудь случалось, то трясти принимались его со всей периферийной страстью, так что пыль летела. Соблюдая правила хорошего тона, он не оправдывался, а если и протестовал, то разве что в кулуарах или среди своих близких и для того только, чтобы все знали, какая у него необыкновенная должность.

Только вчера его срочно отозвали с хлебозаготовок, приказали приготовить несколько номеров. Срок — сутки. Едет комиссия по обследованию всей работы района. Пробудет недели три, а то и больше. Так что смотри, «чтобы все блестело, а в случае чего, жалеть тебя будет некому». Это уж для воодушевления.

Номеров, конечно, не оказалось. Был один забронированный совхозом, приехали шоферы и заняли. Но по опыту я знал: номер найдется, потому что заведующий вдруг впал в глубокую задумчивость. Если номеров в самом деле не было, то он бы жизнерадостно ответил: «Что вы, какие у нас номера?»

Номер мне дали: маленькая клетушка в самом конце коридора с видом на захламленный двор и еще на флигелек, где совсем недавно помещалась наша типография. Это было в те доисторические времена, когда я еще и не подозревал, что на свете живет Тоня. Как же я жил тогда?..

2

Рано утром, пробираясь по длинному коридору к выходу, я невольно задержался у «люкса» так просто, как мы замедляем шаги у дома, в котором когда-то жили. За дверью слышался голос и какое-то движение. Ответственный постоялец приехал и занял приготовленное для него место.

Меня удивило, что голос был женский. И требование тоже, как я подумал, женское: «Ванной нет? А душ? Как же вы тут живете!» Потом дверь стремительно распахнулась, стукнувшись медной ручкой о стену. В коридор, пятясь и виляя задом, выполз коридорный:

— Один момент, да-да, понимаю-с…

Он умчался. Дверь осталась открытой. Прежде всего я увидел огромный шелковый абажур на месте упраздненной люстры, ослепительно оранжевый, как восходящее солнце. Он испускал лучи в виде длинных красных нитей бахромы. Великолепный абажур, такие тогда были в моде и казались нам верхом шика конца нэповского периода. Больше ничего мне рассмотреть не удалось. Что-то темное и очень большое заслонило весь дверной просвет. Розовая рука в широком шелковом рукаве потянулась к дверной ручке. Звонкий женский голос: «А дверь надо за собой закрывать!» Я поспешил пройти навстречу коридорному, который бежал обратно с ведром, наполненным водой. И тот же приказывающий голос, но уже не так уверенно остановил меня.

Я обернулся. На пороге стояла Глафира. Наша комсомольская богиня, Афина Паллада!