Берендей

В ночь на девятое января Леонид вылез из норы, но в Белицы не пошел – слишком далеко. Он еще не оправился для этого. Прошел по краю поселка, но одинокие прохожие почему-то не появлялись. Праздники подходили к концу, а слухи о людоеде расползлись быстро.

Даже ни одного пьяницы не встретилось ему за несколько часов слежки. Колени заныли, и Леонид поспешил вернуться в берлогу. Он еще не мог так долго стоять на ногах. К утру он должен поправится. Иначе он просто подохнет с голоду. Утром люди будут не так осторожны.

Леонид снова долго зализывал открывшиеся раны, почти до рассвета. Пока, наконец, не уснул. Ему снилось, что он нашел мертвого толстяка на месте вчерашней схватки, и хотел подойти к его телу. У него изо рта бежала слюна, он чувствовал запах пищи, но ноги отказывались нести его вперед, подгибались, и он падал в снег. Но вожделение было столь непереносимым, что он полз вперед, загребая снег под себя и толкаясь вперед здоровой рукой. Он полз и представлял, как вонзит зубы в жирное, мягкое мясо. И оно будет таять во рту, и кровь быстрей побежит по жилам, и прекратиться эта надоевшая боль в желудке. И раны заживут совсем, им требуется совсем немного мяса, живительного, сочного, чтобы зажить. Но когда до цели оставалось немногим более метра, на его пути вставал берендей со своей двустволкой и целился ему в голову. И Леонид просыпался от ужаса и отчаянья. Но засыпал снова, и снова полз вперед, и снова натыкался на берендея.

Было около одиннадцати утра, когда сон доконал его окончательно, и он с ревом вскочил на ноги, разрушив теплую снежную крышу своего убежища. Раны почти не болели. Только от резких, неосторожных движений слегка покалывало колени. Дыра на руке затянулась и поросла шерстью. Только на подушечке, на месте выхода пули, осталась кривая розовая вмятина. И кожа на этом месте еще не огрубела.

Голод. Голод тут же заявил о себе, едва Леонид прошел несколько шагов. В поселок! Он должен поесть во чтобы то ни стало! Пусть его увидят – люди ничего с ним не смогут сделать. Им потребуется взвод автоматчиков, чтобы уложит его! Главное действовать быстро. Ему нечего бояться!

Он вышел на дорогу недалеко от кольца автобуса. Вокруг никого не было. Здесь он мог встретить только берендея. Но почему-то ему совсем не хотелось встречаться с берендеем. Особенно с берендеем вооруженным. Леонид рыкнул от злости и побежал по дороге. Рано или поздно, он увидит людей. И кого-нибудь да догонит. Бегать по дороге гораздо легче, чем по снегу в лесу.

Утро было пасмурным. Потеплело – градусник поднялся до минус пяти. Берендей проснулся слишком рано – до Юлькиного приезда оставалось целых три часа. Но он не мог больше лежать в постели, поэтому собрался и выехал гораздо раньше, чем было нужно. На станции он решил сходить в магазин и купить каких-нибудь вкусностей, чтобы она не думала, что у него есть только борщ и сушки.

Потом ему в голову пришло, что девушкам принято дарить подарки. До прихода электрички оставалось полтора часа, и он зашел в универмаг. Но что можно подарить девушке, он не знал. Лидии Петровне он дарил исключительно полезные вещи, которые она сама себе купить не могла: пуховые платки, электрочайник, чайный сервиз… Не дарить же Юльке сервиз или чайник. Он бы купил ей колечко, но боялся промахнуться с размером.

Пришла SMSка: «Я уже еду». Он улыбнулся.

Берендей долго болтался по универмагу. И колечки, и сережки отпали – там продавалась только дешевая бижутерия. Он хотел пройти мимо толпы крошечных игрушек-статуэток – это было просто не серьезно. Но случайно увидел забавную фигурку. Она заворожила его, как будто кто-то специально сделал ее для него. На зеленой травке сидела маленькая девочка, а ее за плечо обнимал медвежонок. У девочки были темные кудри и синие глаза. И вообще, она была очень похожа на Юльку.

Он хотел купить две: одну себе, другую Юльке, но фигурка осталась только одна. Он бережно спрятал ее за пазуху. Она, конечно, не поймет. И он, конечно, ничего ей не объяснит. Но ему очень хотелось, чтобы Юльке игрушка понравилась.

Берендей пошатался по магазинам еще немного, поминутно глядя на время.

И вышел на платформу минут за десять до прихода электрички, в надежде, что она придет раньше.

Разумеется, этого не случилось. Электричка опоздала минуты на три. И Берендей за эти три минуты успел придумать себе тысячу страшных историй об авариях на железной дороге.

Юлька вышла на платформу и огляделась. Он махнул ей рукой, и она бегом бросилась к нему. У него от счастья захватило дух, и дрогнули колени. Он поймал ее в объятья и поцеловал сразу, на глазах у толпы, спешащей по платформе. Десять дней назад он и представить себе не мог, каким огромным может быть счастье. Он всегда был счастлив, с самого детства, и привык к этому, как привыкают к воздуху, которым дышат. Но сейчас все было по-другому. Сейчас он пил это счастье большими глотками, торопясь, захлебываясь, боясь пролить хоть каплю, но все равно проливая. Как будто мог не успеть. Как будто в любую секунду это счастье могло кончиться, а он так и не сможет им насытиться.