Береника

– Неужели же эти нечестивцы безнаказанно будут топтать все человеческое? Неужели они без страха наказания будут пользоваться наградой за свои преступления? Никогда! Мщение ближе, нежели они думают. – продолжал он, понижая голос. – Здесь, в Риме, собрались уже единомышленники, мы имеем доступ к их дворцам, их самым скрытым покоям, и доверенные рабы их выдают нам все тайны. Измена погубила Иерусалим, измена восстановит его.

Он поднял с угрозой руку к зданию, перед которым они остановились. Регуэль поднял глаза и вздрогнул. Это был дворец Тита. Здесь жила Береника.

Сознание священного долга, завещанного отцом, наполнило душу Регуэля. Береника здесь. Он должен проникнуть в эти стены.

– Верно ли я тебя понял? – быстро спросил он; всякая осторожность становилась излишней относительно единомышленника и друга отца. – У тебя есть связи в дворцах знатных римлян? И в этом тоже?

– Зачем ты спрашиваешь? – спросил Иегуда с внезапным недоверием. – Ведь ты же говоришь, что отчаялся в спасении Иерусалима?

– Иерусалима? Да. Но я хочу мести. Да, Иегуда я должен сознаться тебе. И я живу одной только мыслью и…

Он рассказал все о том, что делал для того, чтобы попасть к Беренике и совершить задуманное. Когда он сказал, что ему удалось при помощи Саломеи попасть в ложу царицы, Иегуда неодобрительно покачал головой.

– Никогда бы, – сказал он, – твое намерение не могло быть исполнено там, среди толпы, которая неустанно следит за ненавистной всем иудеянкой. Ее охраняет раб. Если бы раздался крик о помощи, в ту же секунду туда поспешили бы телохранители Тита. Береника дорога сыну Веспасиана, и он сумеет защитить ее.

– Значит, нет никакой надежды попасть к ней?

– Могу ли я тебе довериться?

Регуэль не заметил, как они поменялись ролями. Он клялся памятью отца, что не выдаст ни звука из того, что ему скажет Иегуда.

– В таком случае хорошо, – сказал наконец незнакомец. – Я знаю одного домослужителя царицы. Он сделает все, что я хочу. Сегодняшний вечер самый подходящий для исполнения твоего замысла. Тит устраивает пир в честь своего отца: моему другу легко будет спрятать тебя в одной из комнат Береники. Теперь, однако, еще слишком рано. Если ты подождешь меня где-нибудь…

Регуэль согласился, и Иегуда провел его в таверну одного иудея. Там они расстались, чтобы встретиться в условленное время у входа во дворец Тита.

* * *

Пир подходил к концу. Часть гостей уже поднялась из-за стола и отправилась бродить по парку, ярко освещенному факелами и пестрыми фонарями, около дома Тита. Рабы уже вносили изысканные плоды на серебряных блюдах, что означало конец пира. Оний показался на минуту у дверей, напротив которых сидела Береника. Он подал ей условный знак и исчез.

Береника побледнела, глаза ее широко раскрылись. Она с беспокойством взглянула на раба, который подавал Веспасиану на серебряной тарелке яблоко из Матии – обычный десерт цезаря. Веспасиан, занятый шутливым разговором, взял яблоко и стал его разрезать.

– Что с тобой? – спросил озабоченно Тит, наклоняясь к Беренике и глядя на нее восхищенным взором. Ты была так оживлена и остроумна, и вдруг…

Она опустила глаза.

– Здесь слишком душно, – проговорила она, поднимаясь. – Пойдем лучше туда, к фонтанам, – там прохладнее.

Они были одни. Издали доносились до них смех и гомон толпы.

У одного из фонтанов стояла скамья. Береника медленно опустилась на нее, подставляя лицо брызгам воды, которые доносил до нее ночной ветер. Тит молча остановился перед ней.

– Почему ты ничего не говоришь? – спросила она. Она прислушалась. Что это – из дома донесся какой-то крик?… Нет, все тихо.

– Ты на меня сердита? – спросил он в ответ. – Если бы ты знала, как я боролся, прежде чем покориться воле отца.

– Воле? – повторила она с горечью. – Не воле, а тирании. Не возражай, – сказала она, видя, что он хочет что-то сказать. – Все это напрасно, Веспасиан – цезарь, власть в его руках. Почему же ему не пользоваться ею? Я ведь иудеянка, бесправная и беззащитная. Я за то должна быть благодарна, что ты не гонишь меня, когда я опротивела тебе…

Необычайно мягкий тон ее голоса смутил его. Ее лицо и шея покрыты были розовым отблеском света от факелов, волосы отливали золотом. Как она хороша!

– Ты мне опротивела? – проговорил он вне себя и бросился перед ней в росистую траву, обнимая ее стан. – Я никогда так ясно не сознавал, как я тебя люблю. Я только тогда убедился, что не могу жить без тебя, когда мне угрожала опасность потерять тебя. О Береника! Если я еще не имею возможности пока дать тебе место, на которое ты имеешь право рядом со мной, то в сердце Тита ты всегда будешь полновластной властительницей.

– Еще не имеешь возможности, – повторила она. – Еще не имеешь? И никогда не будешь иметь?

– Дай остыть гневу против иудеев.

– А если Веспасиан и тогда будет против?

Тит гневно выпрямился.

– И тогда? Тогда недалек будет день, когда Тит станет единственным властителем Рима!..

Теперь и она вспыхнула.

– Ты решишься на это?

– Клянусь всеми богами. Цезарь Тит прежде всего признает Беренику Августой.