Читаем Берёзовый край полностью

Вот и лето ушло, улетело туманными далями,

Безвозвратно предзимье уносится прочь.

Обложила погода всех грустью, печалями,

Не поймёшь на заре, то ли день, то ли ночь.


Затуманилось поле, лес тёмный с сырыми опушками,

Не видать грибников, отдыхающих нет.

На пригорке ряд сосен качает своими верхушками,

Посылая кому-то осенний привет.


На реке корка льда после ночи блестит, отражается,

Снега нет, но трава серебрится вокруг.

Солнце греет несильно, всё ниже снижается,

Не видать уже шустрых на ветках пичуг.


Ожидаем намедни снега, завыванья метельные,

Вьюг ночных, а с утра заметённых дорог.

Но пока серость дней, хмурость туч – сопредельные,

Будет длиться с зимой непростой диалог…


Напророчит декабрь наконец дуновения хладные,

В Новый год запланирует крепкий мороз.

Улестив, пригласит на три месяца бури нещадные,

Для себя подгадав сей колючий прогноз.

Превратности страстей

Который день дожди нам сердце надрывают,

Наполнили печалью, сыростью гнетут.

Деревья оголились, будто намекают,

Что холода и стужа вскорости придут.


Уходит тёплый день, и птицы улетели,

Сменили чернотроп на южные поля.

Леса без их порханий лёгких опустели,

Усыпана листвой промёрзлая земля.


В ночи холодный воздух над травой склонился,

Нагнав морозец свежий, луг посеребрил.

Под утро тонкий лёд на лужах появился,

А снег, паря вверху, под солнышком искрил.


С душевностью заблудшей грустные мотивы

Внутри на сердце давят, тяготят покой.

По вечерам порой закаты прозорливы,

Предвидя боль внутри нечаемой войной.


Утихнет ли вражда, события тревожат,

Пугает подсознанье гибелью людей.

Да, новости порой судьбу стране итожат –

Не даст спокойно жить нам штатовский злодей.


Превратности страстей нам огорченья прочат,

А беспокойства в мире горести несут.

Душа скорбит по павшим, раны кровоточат,

От сих переживаний непомерно жгут…

Круговорот в природе

С утра галдит вверху пернатых стая,

Их крик протяжный грустью отдаёт.

Надеются, поспешно улетая,

Что опыт предков их не подведёт.


Пришла пора родные палестины

На чуждый край за морем променять,

А милые для глаз свои равнины

На весь сезон придётся оставлять.


Заведено, круговорот природы

Диктует всем основы жития.

Нахмурит завтра и от непогоды

Набухнет враз промозглая земля.


Повалит снег, с метелями морозы

Накроют местность сказочной пургой.

Зашелестят вдруг жалостно берёзы,

Качая ветвь с замёрзлою слезой.


Завьюжит, заартачится погода,

Намёрзнет коркой толстой в реках лёд.

Овеет ветром зимним на полгода,

Пока не подойдёт весны черёд.


Попозже солнце выстрелит лучами,

Зарю встречая светом и теплом.

Но будет холодать ещё ночами,

Туманить дымкой утром за селом…


А там, глядишь, и птицы подоспеют,

Закончится их долгий перелёт.

С крылатым хором рощи запестреют,

И вся округа мигом оживёт…

Стоят уже на грани, за чертой

Закат багряным заревом пугая,

Свои лучи, грозя, к земле послал.

Клик иволги, как будто причитая,

Минорным тоном над рекой звучал.


Жизнь неспокойна, ненависть с войною,

Покой душевный сумраком накрыл.

Над полосой туманной, фронтовою

Очередной снаряд для смерти взмыл.


Огонь страстей сменяется кручиной,

Год сорок первый вспомнился – гнетёт

И болью острой прямо под грудиной

От ужаса событий отдаёт.


Россию окружила волчья свора,

Воюют украинскою рукой.

Не подписали к миру договора,

А что сейчас, сейчас лишь только бой…


Накрыло незалежных истерией,

Не понимают, как им дальше жить…

Ведь были поголовно все с Россией,

Ну а сегодня жаждут всех убить.


Пугают Кремль и машут кулачками,

Стращают смертоносною войной…

Обвешанные по уши грехами,

Глумятся над народом и страной.


Ворует власть, обманывает всюду,

На Украине хаос с темнотой.

Но верят же, все верят словоблуду,

Стоят уже на грани, за чертой…


Нет выбора, приходится сражаться,

Давно пора заканчивать игру.

Принудить ворога разоружаться,

Взашей гнать англосаксов, немчуру…

Надеемся, порадует природа

Прошли дожди, осенняя погода

Во всей красе раскрыла позитив.

Побаловал сегодня час восхода,

С утра округу в чудо превратив.


Лес вдалеке желтеет, цвет меняет,

Грибной сезон пришёл после дождя.

Как в первый раз всех осень удивляет,

Настрой души неистово будя.


Поля кругом озимыми покрыты,

Ковёр зелёный, выстланный к зиме.

Дороги, жаль, избыточно размыты,

С трудом телега движется к корчме.


У птиц облёт, сколачивают стаю,

Нелёгок будет долгий перелёт.

Без радости, наверно, улетают,

Но зов природный к югу их зовёт.


Надеемся, порадует природа,

Есть время насладиться красотой.

Мы любим в таком виде время года,

Которое приносит нам покой…

Референдум

Пришёл возвышенный подъём души,

Объединенье завершилось.

Российский мир раздвинул рубежи,

Часть регионов возвратилось…


Судьба с бедой – все восемь лет обстрел –

Донбасс осколками терзали.

Страдал народ, мучительно скорбел,

В огне, в подвалах проживали.


А Украина, русский род кляня,

Войну готовила, зверея.

Во лжи погрязла, правду хороня,

Людей, что с юга, не жалея.


Один народ, казалось бы, родной –

Отчизна, видно, не едина.

Политикой лукавой, обходной

Душила право славянина.


Но день настал, вернулись наконец

В объятья матушки-России.

Молился сталевар, ниц падал жнец

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза ХX века / Проза / Классическая проза