Читаем Берёзовый край полностью

В знак благодарности мессии.


Голосование прошло вчера,

Сегодня бой за право наций.

Закончим быстро брань – пришла пора,

С фронтов ждём действенных реляций[1]

Не осень в грусти нашей виновата

Ах, осень, тяжёлое бремя,

Дожди да туманы нам шлёт.

Настало печальное время

Для птиц – их гнетёт перелёт.


Земля переполнена влагой,

Дорога скверна, грязь кругом.

Лишь гуси спокойно ватагой

Плывут на пруду за селом.


Душевность зазря отдавая,

Жалеем, печалясь за всех,

Подчас о себе забывая,

Считаем, что чёрствость есть грех.


Живём и не помним о главном,

Обыденность сутью зовём.

В значении неравноправном

Как прежде груз тяжкий несём.


Зависимость душу мочалит

И сердце рвёт в клочья порой.

Внутри меж собою скандалит

И колет длиннющей иглой.


Ненастье всегда удручает,

Настраивает на печаль.

Всё так, жизнь спешит, улетает,

Становится чуть себя жаль…


И просим мы, просим погоды,

Всё ищет весёлый настрой…

Когда растворятся невзгоды,

То день вспыхнет вновь новизной…

Обыденность житейского процесса

Жил и живу в прекрасном граде Ливны,

Здесь много зим и вёсен повстречал.

По молодости мысли позитивны,

А впереди большой потенциал.


Любимой рвал сирень, дарил букеты,

От милых чувств огонь горел в груди.

Не пел, признаюсь, под окном сонеты,

Но был так счастлив с суженой в пути.


Жаль, время тает, годы улетают,

Жена, есть дети, внуки подросли,

Они заботой в жизни согревают,

Тепла под старость в быт преподнесли.


Обыденность житейского процесса,

Быть может, грусть навеет в день смурной,

Но не важны излишества эксцесса,

Ценна лишь суть с душевной чистотой.


Идут года, всё вроде как обычно:

Работа, дом и внутренний покой…

Со стороны как будто флегматично,

Но мы живём, довольствуясь судьбой…

Что же дальше

Подошло столкновение к краю,

Дальше крах всей бесовской стране.

Есть вопросы к вождю-краснобаю,

За что гибнут на этой войне?..


Государству грозит разрушенье,

Разоренье от собственных рук,

И в итоге наступит забвенье –

Неужели народ близорук?..


Запад манит, соря обещаньем

За их сытость смертями платить.

Украина своим содержаньем

Будет вечно России вредить.


Разделились вконец регионы,

Выбор сделан, кто с Русью, кто нет,

И не будет уже середины,

Есть вражда и осколки ракет.


Может, всё же придут с покаяньем,

Исключат план Донбасс разбомбить?

Смотрит сверху Господь с состраданьем –

За грехи ведь придётся платить…


Всё проходит, борьба поутихнет,

Миг в истории кровью залит.

Что же дальше, кто стелу воздвигнет,

Чьих героев на ней поместит?..


Русский мир, ты есть веха событий,

Проиграв, дашь мандат сатане,

И не нужно наивных прикрытий,

Лишь победа важна на войне…

Замирает природа

Птичий вихрь кружит днями с утра в небесах,

Начиная полёт за пригорком.

Заискрил разноцветьем вид яркий в лесах,

Словно холст, чудно вытканный шёлком.


Не морозит сейчас, но от инея след

Синим цветом по лунной дорожке,

Где маячил во тьме, уходя, силуэт

Не в сезонной обвисшей одёжке.


Без душевных порывов, задумчивых слёз

Провожал он тепла отголоски.

Осень жалует часто нам сумрачность грёз,

Больше чёрные в жизни полоски.


Задышала природа прохладной средой,

Облака стали вдруг кучевые.

Ночь темна без луны, день без солнца смурной,

А порой и дожди проливные.


Ещё радует солнце искрящим лучом,

Теплотой пополудни ласкает.

Красный лес заалел вдалеке кумачом,

Скоро листья вокруг разбросает.


Осень поздняя сердцу приносит печаль,

Но винить её не за что вроде…

Просто дождь на дворе, и себя что-то жаль,

Да и силы уже на исходе…

Видно, свыше дают установку

Прикрывая от стужи свои телеса,

Забываем согреть свою душу.

Что-то долго чернеет моя полоса,

Привлекая невзгоду и стужу.


По стезе в дальний путь нас ведёт поводырь,

Отклоненья считаются крахом.

Для неё, для души, верный путь – монастырь,

Но для сердца быть скучно монахом.


Так и мечутся – сердце, бунтуя, кипит,

Отдаваясь внутри жуткой болью,

А душа то утихнет, то вдруг закричит,

Несогласная с грешною ролью.


Отдохнуть бы желательно, но недосуг,

Нет привала на миг отдышаться.

Всё идём, непонятно, какой уже круг,

Не боясь со спирали сорваться.


Так подвластно ли нам выбрать частный маршрут,

По желанью сыскать остановку?..

Мы не знаем порой, кто, зачем нас зовут,

Видно, свыше дают установку…

Судьбу не обмануть

Да вроде и не жил, а глядь, уже седой,

С надрывом перевёрнута страница.

Сижу на пенсии, бредут дни чередой,

Маршрут: киоск, аптека и больница.


Висок посеребрён, и мысли вдаль ушли,

Остаток жизни крошится кусками.

Не виден дальше путь, тропинки заросли

С намёками, финал не за горами.


Мысль возвращается и теребит процесс,

В мозгу идеи ищет, результаты.

Надеется скорей зажечь внутри прогресс,

Но там пока идут одни дебаты.


Ещё один этап по жизни покорён,

Но старость здравый смысл страшит годами.

Ум понимает суть, что дней срок предрешён

Вселенским разумом, не докторами.


Смирение внутри покой нам принесёт,

Настроит дерзкий ум на безмятежность.

Но где же истина, предъявленный всем счёт?..

Или, быть может, есть и здесь погрешность.


Разбередило душу, но не сломлен дух,

Нас тяжестью веков не испугаешь.

Язык людской судьбы безжалостен и сух,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза ХX века / Проза / Классическая проза