Читаем Берёзовый край полностью

Мятежей, тёмных смут и крамол.


Поле боя сейчас у порога,

Загнан танк на соседний балкон,

Разве в этом и есть перемога,

Что разрушен ещё регион.


Города, кто вас выстроит снова,

Соберёт кто в кустах лепестки.

Государственность вновь нездорова,

Да и будут ли жить по-людски?..


Запад руки потёр, он доволен,

Меньше русских останется жить.

Наплевать, что Донбасс обездолен,

Их задача карманы набить.


Беспокойство, одно беспокойство,

Разделённый народ приуныл.

Для чего убиенным геройство

И кому украинец служил?..

Кто не даёт нам просто жить?

За быстротой душевных перемен

Не видим главного, суть упуская.

Страшимся часто истинных подмен,

Свои амбиции в ночи терзая.


Судьба даёт рачительности срок,

Доводит каждый день до исступленья.

Заканчивая жизненный виток,

Уносит все желанья и влеченья.


Нащупав нить, бежим вслед за клубком,

Ах, Боже мой, быстрей откройтесь дали…

Сбиваясь с толку, падаем ничком,

Поднявшись, признаём, что подустали.


Душа ворчит – пусть разум воцарит,

Не понимая точных цифр закона.

Ругается, неистово кричит,

Не находя по жизни эталона.


Немножко поднатужиться велит –

Но голос внутренний не так считает,

По-своему свободой дорожит

И подсознательно дух одобряет.


Не вечно будем мысли ворошить,

Оставим их, когда придёт кончина…

Проблема в чём – давайте просто жить,

Сидя вдвоём у тёплого камина…

Так что потом?

Мир мчится вниз, сломались тормоза,

Перемешались в голове нейроны.

Грохочет в небе – это не гроза,

А бьются на полях дивизионы.


Пока на Украине, что потом,

Как глубоко прогнил наш мир развратом?..

Господь, не допусти у нас Содом,

Подай сигнал к сплочению набатом.


Сам Запад весь по массе невелик,

Рассадник зла не так и многолюден.

С Россией был спокон веков двулик,

Непостоянен, жаден и паскуден.


Вот так и жили, мир сменял войну,

Из года в год враждебность нагнеталась.

Когда и где мы дали слабину,

Что НАТО, обнаглев, в дверь постучалась.


Пытался Кремль безумных вразумить,

Депеши слал и делал заявленья.

Но США с Европой вздумали грозить,

Не ведая российского движенья.


Так что потом, вопросы в пустоту,

Ответов нет, одни предположенья…

Как трудно доказать нам правоту,

Не избежав великого сраженья…

Непогода

Задождило, в полях затуманилось,

Колос хлебный набух от воды.

Непогода с утра разбуянилась

В самый срок хлеборобной страды.


Люд крестьянский глядит сокрушительно,

Хмурый день опечалил их взгляд.

Тучи, в небе сгустившись решительно,

Грозовой вызывают разряд.


Для природы дожди – упоение,

Влага ей чрезвычайно важна,

Ускоряет растеньям движение,

Но мешает уборке зерна.


Заигралась погода-проказница –

Время жатвы озимых пришло…

По приметам назавтра прояснится

И придёт светлый день на село…


Деревенская жизнь хлопотливая,

Допоздна целый день на ногах.

То засушливая, то дождливая,

На мужских да на женских плечах…

Одинокая скамейка

Одинокая скамейка,

Стылая земля,

Ах, судьба моя злодейка

В тучах ноября.


Обветшалый дом над речкой

На бугре стоит.

Не согреешься там свечкой,

Счастье, что горит.


Замочило, дождь холодный,

Льёт как из ведра.

Вечер хмурый, неугодный,

Въелся до нутра.


Поневоле, не с охоты

Век свой коротал.

В жизни были развороты,

От судьбы устал.


Безысходность, безысходность,

Ночи в кутеже.

Лет прошедших мимолётность

Тяготит в душе…


P. S.: Уважаемые и дорогие сердцу моему читатели, все образы героев в моих стихах собирательные и не имеют отношение к автору.

Куда спешим?

Куда спешим, стремимся, ум терзаем,

Что жаждем мы увидеть вдалеке

И почему неистово страдаем,

Держа синицу в поднятой руке…


Всё ищем, ищем в жизни разъяснений,

Куда идём, зачем и почему.

На этот счёт в умах так много мнений,

Но все концепции в густом дыму.


А нужно ли искать, что не теряли,

Не лучше ли прикрыться естеством…

Но здравый смысл с пытливостью шептали

Лишь только в достиженьях торжество…


Суть человека в мысленном полёте,

В стремлениях запретное познать.

Но, не сажав зерна, вы не пожнёте,

Не данное нам трудно постигать…


Настало утро, время растворилось,

Лавина мыслей унеслась вперёд,

Тревожу свою память, что же снилось,

Что на сегодня день нам принесёт?..

Кто виноват…

Рисует карандаш деревья и поля,

Церквушку, на отшибе что стояла.

Пустынная на вид, заброшена земля,

Смотрю на всё – тоска вдруг обуяла.


Запущен светлый сад, чуть дальше ковыли,

А над оврагом домики ветшают.

Внизу журчит река, заросшая вдали,

Да ветры с дюн округу обдувают.


Родная наша Русь, кормилась ты землёй,

С мотыгой и сохой вовек сроднилась.

С немыслимым укладом и своей стезёй

В который раз безропотно смирилась.


Кто виноват вчера, извечный наш вопрос,

Научный люд не выдвинул критерий.

Молились в девяностых, не помог Христос –

Таков финал влиятельных империй.


Исчерчен белый холст, безрадостный пейзаж,

На нём отобразилось запустенье.

Разбросан сельский скарб, сготовленный багаж,

Но некому послать благословенье…

Часы бегут стремительно вперёд

Навеяло прохладным вечером тоску,

Смотрю в окно, тень ласточек мелькает.

Пришла пора идти на речку рыбаку,

Спустилась ночь, день тихо отступает.


Луч солнца, заискрившись, быстро вдруг угас,

Накрыло маревом овраг зелёный.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Любовь гика
Любовь гика

Эксцентричная, остросюжетная, странная и завораживающая история семьи «цирковых уродов». Строго 18+!Итак, знакомьтесь: семья Биневски.Родители – Ал и Лили, решившие поставить на своем потомстве фармакологический эксперимент.Их дети:Артуро – гениальный манипулятор с тюленьими ластами вместо конечностей, которого обожают и чуть ли не обожествляют его многочисленные фанаты.Электра и Ифигения – потрясающе красивые сиамские близнецы, прекрасно играющие на фортепиано.Олимпия – карлица-альбиноска, влюбленная в старшего брата (Артуро).И наконец, единственный в семье ребенок, чья странность не проявилась внешне: красивый золотоволосый Фортунато. Мальчик, за ангельской внешностью которого скрывается могущественный паранормальный дар.И этот дар может либо принести Биневски богатство и славу, либо их уничтожить…

Кэтрин Данн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Раковый корпус
Раковый корпус

В третьем томе 30-томного Собрания сочинений печатается повесть «Раковый корпус». Сосланный «навечно» в казахский аул после отбытия 8-летнего заключения, больной раком Солженицын получает разрешение пройти курс лечения в онкологическом диспансере Ташкента. Там, летом 1954 года, и задумана повесть. Замысел лежал без движения почти 10 лет. Начав писать в 1963 году, автор вплотную работал над повестью с осени 1965 до осени 1967 года. Попытки «Нового мира» Твардовского напечатать «Раковый корпус» были твердо пресечены властями, но текст распространился в Самиздате и в 1968 году был опубликован по-русски за границей. Переведен практически на все европейские языки и на ряд азиатских. На родине впервые напечатан в 1990.В основе повести – личный опыт и наблюдения автора. Больные «ракового корпуса» – люди со всех концов огромной страны, изо всех социальных слоев. Читатель становится свидетелем борения с болезнью, попыток осмысления жизни и смерти; с волнением следит за робкой сменой общественной обстановки после смерти Сталина, когда страна будто начала обретать сознание после страшной болезни. В героях повести, населяющих одну больничную палату, воплощены боль и надежды России.

Александр Исаевич Солженицын

Классическая проза ХX века / Проза / Классическая проза