Берия. Арестовать в Кремле

Только за 1937 год и первую половину 1938 года «в итоге разгрома антисоветского подполья в БССР» были арестованы тысячи его «активных участников»: троцкистов, зиновьевцев, правых, национал-фашистов, эсеров, бундовцев, меньшевиков, сионистов, церковников и сектантов… И это только в результате одной акции — «разгрома антисоветского подполья». А были акции и против шпионов-диверсантов, и против кулачества, и против террористов (тергруппы)…

После раскрытия в Москве «заговора военных» среди руководящих работников НКВД Белоруссии зародилась идея «раскрытия» идентичного заговора в Белорусском военном округе и среди руководителей погранотрядов НКВД, дислоцировавшихся на территории БССР. Один из арестованных пограничников после применения физических методов допроса «показал» на руководителя Управления погранотрядов НКВД БССР В. Красильникова.

В течение месяца Красильникова били, истязали, издевались, добиваясь признания в существовании заговора в рядах НКВД.

— Если был военно-фашистский заговор в Красной Армии, то, значит, он есть и в НКВД, — сказал Серышев при допросе. — И мы найдем заговорщиков.

И искали… Применяли испытанные методы допроса: арестованные стояли по восемнадцать — двадцать часов, что вызывало отек ног, их распухание и жестокие боли; беспрерывные приседания, от которых боль разливалась по всему телу, избиения резиновыми палками. Красильников исходил криком, терял сознание, бился на каменном полу в судорогах, пока его не отливали водой. Не добившись признания в «заговоре внутри НКВД», следователи применили самые жестокие, уже испытанные на других пытки — посадка на ножку опрокинутого стула со спиленной спинкой и «вертушку». Пограничник, истекая кровью, едва не сдался; снятый с ножки попросил врача — ему показалось, что разорвалась прямая кишка. Врач осмотрел и разрыва кишки не нашел. Красильникова снова на «вертушку»… В бессознательном состоянии находился несколько часов, потом назвал четыре случайные фамилии.

— Нам не группа нужна! — орал Серышев. — Нам заговор нужен! Дураки эти военные! Не понимают, что от них требуют! И тот, — Серышев кивнул на соседнюю камеру, — тоже молчит. Но мы дожмем их, гадов, все скажут!

В соседней камере в луже крови лежал на полу начальник штаба 3-го кавалерийского корпуса, полковник Г., не подписавший протокол допроса о признании связи с группой Тухачевского; его пытали несколько недель, выбили зубы, перебили переносицу, прижигали лицо горящей папиросой. Не выдержав пыток, полковник подписал все, что добивались от него следователи…

На глазах измученного пограничника Красильникова били председателя Верховного суда БССР Р. Кудельского, обвиненного во «вражеской деятельности». Следователи вымещали на нем давно копившуюся на него злобу — он не пропускал на Верховный суд «липовые» дела. Они били резиновыми палками, табуреткой, ногами, прижигали тело папиросой, сажали на ножку стула — он много знал и надо было быстрее от него избавиться…

«Заговор среди НКВД» до конца довести не удалось. Обвиненный в грубейшем нарушении госзаконности, применении изощренных методов допросов один из руководителей НКВД БССР Г-н был после пятимесячного следствия осужден по первой категории…

Цанава усердствовал перед Берия: за первый год пребывания в должности наркома внутренних дел БССР по политическим обвинениям было арестовано 27 000 человек. За один только год! 900 человек в день…

16

Всю осень тридцать девятого года Цанава провел в Западной Белоруссии. Под видом «нейтрализации» кулаков Цанава проводит массовые аресты интеллигенции, членов Компартии Западной Белоруссии, крестьян, не пожелавших вступать в колхозы. Десятки вагонов осужденных потянулись в Сибирь, Казахстан, на кораблях — в Магадан. Цанава посылал срочные донесения Берия и Пономаренко из штабного вагона, охраняемого взводом отборных караульных, о широкомасштабной операции по «изъятию контрреволюционных элементов», созданию в новых районах отделений милиции, о прочесывании лесов с целью поимки «законспирированных агентов и шпионов польской дефензивы», не стесняясь саморекламы. Телеграммы, как правило, начинались одной и той же фразой: «Под моим личным руководством проведена внезапная операция по…» После прочтения донесений у непосвященного в «тайны двора» человека могло возникнуть представление о Цанаве, как о храбром, бесстрашном начальнике, беспрерывно рискующем жизнью, готовом броситься в самое пекло боя…

После окончания Гражданской войны Артем Сочелович рос и воспитывался в семье брата отца, проживавшего на территории Советской Белоруссии; отец же оказался на отошедшей к Польше земле и занимался хлебопашеством. Артем рос трудолюбивым и спокойным мальчиком, учиться смог мало, стараясь помочь дяде в его бесконечных и беспокойных хозяйственных делах: пас скот, пахал, убирал жито, ухаживал за скотиной. Пришло время, и Артем женился на полюбившейся ему Параське; с помощью дяди поставил Артем хатку, завел скотину, получил надел земли. Бог дал и дочку Марийку. Жили, радовались, трудились, страдали, но были по-крестьянски счастливы.