Берия. Лучший менеджер XX века

«15 мая 1941 года германский внерейсовый самолет Ю-52 совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было…»

Как это тебе, уважаемый читатель, нравится? А генерал Володин… Впрочем, лучше я приведу соответствующее место приказа НКО № 0035:

«… Начальник штаба ВВС КА генерал-майор авиации Володин и заместитель начальника 1-го отдела штаба ВВС генерал-майор авиации Грендаль, зная о том, что самолет Ю-52 самовольно перелетел границу, не только не приняли мер к задержанию его, но и содействовали его полету в Москву разрешением посадки на Московском аэродроме и дачей указания службе ПВО обеспечить перелет…»

Тогда Володину всего лишь объявили замечание, а вот 27 июня 1941 года арестовали. Ведь ситуация 10 июня и 27 июня различались как небо и земля. Однако Володин и остальные были расстреляны в тяжелейший день 27 октября 1941 года не по «личному указанию» Берии, а по решению Особого совещания при НКВД СССР, получившего после начала войны право приговаривать в качестве чрезвычайной меры к высшей мере наказания.

Между прочим, сразу после войны Берия поднимал вопрос об отмене такого права, но поддержан в том не был.

ВОЗМОЖНО, читатель заметил, что я, рассказав о какой-то стороне деятельности Берии во время войны, затем, спустя некоторое время, вновь к ней возвращаюсь, но иначе просто нельзя… Берия времен войны выглядит сущим Фигаро – он успевал все и везде. Так, в очередной раз перечитывая эту главу, я вдруг обнаружил, что ничего не сказал о Берии как о члене созданной 13 марта 1942 года по решению ГКО особой группы сотрудников Наркомата путей сообщения (НКПС) и Центрального управления военных сообщений Генерального штаба (УПВОСО) во главе с Кагановичем, Маленковым и Берией.

Бывший начальник УПВОСО, впоследствии – нарком И.В.Ковалев в «Правде» от 15 апреля 1982 года писал об этом так:

«В ночь на 14 февраля меня пригласили на совместное заседание ГКО и Политбюро… Я высказал мнение УПВОСО о несовершенстве управления транспортной системой и предложил создать Транспортный комитет при ГКО – единый орган управления всех видов транспорта железнодорожного, авто– и авиатранспорта и речных перевозок…

Это было крупное событие. Транспортный комитет, в который вошли четыре члена Политбюро, смог мобилизовать все ресурсы транспортной системы, ликвидировал беспорядок в использовании всех видов транспорта, обеспечил их взаимодействие».

Не названные тогда Ковалевым три члена Политбюро названы выше мной. Что же до четвертого члена, то имелся в виду сам Сталин, который первым поддержал предложение Ковалева и согласился чисто формально, «для авторитета» ТК, принять на себя звание его председателя. Но практически и здесь как минимум треть нагрузки тянул все тот же Берия. И уже поэтому не то что подлыми, а попросту смехотворными выглядят россказни о его военных любовных похождениях. Мало того, что он не был бабником по натуре (вспомним, как он взъелся на «загулявшего» с польской примадонной Серова), у него на все это не было времени!

Маршал Яковлев вспоминал, как был недоволен Сталин даже в 1943 (!) году, когда Поскребышев не смог найти начальника ГАУ в течение «целых» сорока минут, потому что Ворошилов вначале прихватил его в ЦАГИ, а потом затащил к себе на квартиру в Кремль пообедать, и Яковлев отсутствовал в ГАУ где-то с полудня до шести часов вечера. А ведь на Яковлеве было только ГАУ! И он Сталину требовался намного реже, чем Берия!

Да, Берия был кем-то вроде Фигаро, но – без Розины в качестве развлечения. Зато удовлетворение от дела он испытывал постоянно.

Есть такое понятие – «гамбургский счет». Свою историю оно ведет от абсолютно закрытых чемпионатов мира по борьбе, которые периодически устраивали в начале XX века цирковые борцы, сняв для этого цирк в Гамбурге. Антрепренеры борцов выстраивали их рейтинги так, как это было выгодно для цирковой коммерции, поэтому нередко сильнейшего заставляли проигрывать слабейшему. Однако мастерам ковра хотелось знать и подлинную силу каждого. Вот они и боролись в пустом цирке – без дураков. И у профессионалов ценился лишь «гамбургский» чемпион.