Берия. Лучший менеджер XX века

А там выяснилось, что вблизи Владивостока дожди размыли путь, садиться в Корсакове на пароход бессмысленно – все равно застрянешь на материке. В тогдашней России – если верить Станиславу Пестову и Антонову-Овсеенке – были в разгаре «тоталитарные» времена, когда все «друг за другом шпионили», чтобы спихнуть ближнего в «рабы ГУЛАГа», и когда «людей за людей не считали», называя их «винтиками». Но что удивительно – в этой «тоталитарной» державе Лаврентьев не придумал ничего более умного, как пойти в обком партии. И там…

И там секретари по науке и промышленности, уже знакомые (!) с работой сержанта (!) помогли ему купить билет на самолет до Хабаровска и познакомили с книгой Г. Смита о Манхэттенском проекте США. Книгу он проглотил, и она дала ему новый толчок для идей по водородной бомбе.

Попав в столицу 8 августа, Олег был включен в группу опоздавших и после успешной сдачи вступительных экзаменов стал студентом физфака. В сентябре он встретился с Сербиным, который предложил поддерживать контакт (завотделом ЦК и студент!) и сообщать обо всех новых идеях. Олег написал еще одну работу, через экспедицию ЦК направил ее Сербину, но ответа не было…

И вдруг 3 января 1951 года в общежитии на Стромынке Олегу сообщили, что его разыскивают, и просили позвонить по такому-то телефону. Он позвонил. Абонент на другом конце провода представился Махневым и, несмотря на позднее время, предложил приехать в Кремль.

Студенту-сержанту!

У окошка в бюро пропусков у Спасских ворот был лишь один человек, и когда он услышал фамилию «Лаврентьев», то всмотрелся внимательно и пошел следом. Оказалось, что они идут в одно место, и, когда попутчики добрались до Махнева, тот представил их друг другу: «Олег Александрович Лаврентьев» и «Андрей Дмитриевич Сахаров».

На столе у Махнева лежала красиво оформленная вторая работа Лаврентьева, и секретарь Спецкомитета поинтересовался у Сахарова – знаком ли он с ней? Сахаров ответил, что нет, но что он читал первую работу Лаврентьева и она произвела на него сильное впечатление. Махнев порекомендовал прочесть и вторую работу. Напоминаю: Лаврентьев был тогда студентом-первокурсником.

Через несколько дней тоже поздним вечером Лаврентьев вновь был у Махнева – как и Сахаров. Махнев сказал, что их примет председатель Специального комитета, но придется подождать – у него сейчас совещание. После довольно долгого ожидания пошли в соседнее здание Совета Министров СССР, и после многократной проверки документов все трое оказались в «предбаннике» бериевского кабинета.

Вначале к Берии был вызван Сахаров. Через 10 минут к нему пригласили и Олега. И состоялся тот разговор, который я описал выше…

ОЧЕНЬ скоро круг высоких знакомств студента расширился. И за счет кого! Ванников, генерал Павлов, Курчатов! Но чаще всего Олег имел дело с Павловым…

«Прокатывая» мои идеи, – пишет Лаврентьев, – он устраивал мне встречи с учеными, с интересом следил за нашими дискуссиями, проходившими иногда довольно бурно. Тогда для меня существовал только один авторитет – наука, и если я в чем-то был уверен, то отстаивал свою точку зрения, не считаясь ни с чем…»

Однажды Павлов сказал, что ему звонил «Хозяин» и интересовался делами Лаврентьева. Сегодня «руководители» «Россиянин» не находят времени для академиков, а Берию интересовал талантливый студент! Да, собственно, уже и не студент, а перспективный молодой ученый!

Круг знакомств расширялся: физики Блохинцев (Олег его знал только заочно по учебнику квантовой механики), Головин (тот, будущий антибериевский «сказитель»), математик Самарский… Курчатов предложил окончить университет за четыре года, и Олег быстро перескочил с первого курса на третий, и вскоре его пригласили на работу в Лабораторию № 2 (будущий Институт атомной энергии имени Курчатова).

Все было хорошо, но… Но вдруг с удивлением Лаврентьев узнает, что Сахаров и Тамм тоже занимаются вопросами удержания плазмы – за счет магнитного поля, о чем Сахаров Олегу не говорил. И тому были причины – как узнал Лаврентьев лишь в 1968 году, его первая сахалинская работа попала на отзыв к Сахарову – недавнему аспиранту Тамма, и идеи Лаврентьева, судя по всему, запустили «цепную реакцию» мыслей Сахарова…

В середине мая 1951 года Олег получил постоянный пропуск в Лабораторию № 2, именуемую и ЛИПАН – Лаборатория измерительных приборов Академии наук. Работали много, ожидался приезд Берии, который сам хотел посмотреть на эксперименты… Лаврентьев знакомится с Львом Арцимовичем – руководителем экспериментальной программы по управляемому термоядерному синтезу, величиной крупнейшей. Оказывается, и Арцимович читал его первую работу и высоко ее ценит. А потом Олег знакомится и с Будкером – будущим директором Института ядерной физики Сибирского отделения АН СССР. Будкер тоже читал «сержантскую» работу выпускника вечерней школы рабочей молодежи и отнесся к ее автору очень доброжелательно.