Берия. Лучший менеджер XX века.

Разработка взрывателя, срабатывающего на данной высоте

Разработка нейтронного взрывателя

Расчетно-теоретические работы

VII. Научно-исследовательская работа в области использования атомной энергии и развития молекулярной физики

Работа Ленинградского ФТИ

Электролитический метод разделения

Работа Харьковского ФТИ

Работа Радиевого института АН СССР

Работа лаборатории № 2

Работа лаборатории № 3

VIII. Работа по вопросам защиты от радиации

IX. Об использовании немецких специалистов

Размещение немецких специалистов в СССР и организация научных учреждений

Группа доктора Риля

Институт «А» (директор — профессор Арденне. — С.К.)

Институт «Г» (директор — лауреат Нобелевской премии 1925 года профессор Герц. — С.К.)

Лаборатория «В» (научный руководитель — профессор Позе. — С.К.)

Не знаю, хватило ли у читателя сил за один присест прочесть план этого отчета Сталину, занимающего 67 страниц в книге третьей II тома документов советского Атомного проекта. А ведь Берия его внимательно, с карандашом в руках, изучил! И все для того, чтобы потом отдать распоряжение, зафиксированное на оборотной стороне последнего листа секретарем Спецкомитета генералом Махнёвым: «По указанию т. Берия Л.П. отчет никуда не посылался. В. Махнев».

И такое решение было вполне оправданным — отчет получился избыточно — для Сталина — подробным. Зато для Берии и его сотрудников он был вполне приемлем и полезен, позволив еще раз охватить все проблемы и задачи сразу.

Ну, как, спрошу я читателя, очень все это напоминает круг интересов и образ жизни «монстра», «дьявола», «вурдалака», «палача»? Да плюс — еще и «сексуального маньяка», только и думающего о том", какую бы еще девятиклассницу приказать затащить в свой «черный ворон»…

МИМО Берии не проходили вопросы даже, казалось бы, второстепенные. Так, 10 апреля 1948 года директор лаборатории № 3 АН СССР академик Алиханов обращался к «Заместителю Председателя Совета министров СССР товарищу Берия Л.П.» с подробным письмом, обосновывающим необходимость издания «в закрытом виде ряда руководств по различных вопросам производства атомной энергии и, в первую очередь, с просьбой о разрешении издания в закрытом виде для служебного пользования книги А. Ахиезера и И. Померанчука».

Имелась в виду монография по общей теории реакторов, и Берия поручил неизменному В.А. Махневу (о нем еще будет сказано) направить копию письма Алиханова «на заключение Научно-технического совета».

Что понимал Берия в теории реакторов? Он имел о процессах, в них происходящих, более чем общее представление и сознавал это. И остальные сознавали. И Алиханов — тоже.

Однако Алиханов знал — обратись к другому, «замотают» надолго. Да так оно и было, потому что академик пояснял:

«Эта книга (Ахиезера и Померанчука. — С.К.)… является чрезвычайно ценной и полезной, а между тем рукопись без всякого движения лежит в архиве Техсовета, и до сих пор не предпринято никаких шагов к ее изданию в закрытом виде для служебного пользования. Это обстоятельство не дает возможности пользоваться книгой ни научным сотрудникам, ни студентам».

Вот почему Алиханов написал прямо Берии, зная, что тот решит все оперативно. Причем Лаврентий Павлович не стал ведь вникать в суть дела — в ней он не разбирался. Но решил компетентно — как управленец! Не возмутился «мелочностью» темы письма, а переадресовал его через Махнева Завенягину и в Научно-технический совет. Понимая, что коль уж «вопрос» попал в поле зрения Берии, то больше «без всякого движения» лежать не будет — сами не решат, так генерал Махнев кому надо напомнит.

И здесь, пожалуй, надо сказать хотя бы несколько слов о самом Василии Алексеевиче Махневе — человеке скромном, но, по мнению людей сведущих, уникальном. Вятич, 1904 года рождения (умер в 1966 году). После окончания в 1926 году Института народного хозяйства и работы в Вятке и Горьком в системе Рабоче-Крестьянской Инспекции, в 1940 году он стал заместителем Комитета советского контроля при СНК СССР. В 1941–1945 годах был заместителем наркома боеприпасов, будучи с 1942 года одновременно заместителем члена ГКО Берии.

С 1945 года Махнев — член Спецкомитета и начальник его секретариата. В 1949 году после испытания первой атомной бомбы он стал Героем Социалистического Труда, в 1951 году — лауреатом Сталинской премии I степени, а в 1953 году — II степени.

Как я понимаю, он был для Берии чем-то вроде Поскрёбышева для Сталина. Возможно, его можно назвать и «серым атомным кардиналом» Берии, не забыв при этом, что хотя «серое преподобие» Жозеф дю Трамбле и был крайне умен, великим был его шеф — сам кардинал Ришелье.

Французы говорят: «Каков хозяин — таков слуга». И Василий Махнев был достойным слугой — не Берии, а России, Советского Союза.