Берия. Лучший менеджер XX века

Так что рапорт Ахмерова автоматически программировал недоверие Берии к его автору. Ну, в самом-то деле! Берия знал Ахмерова лишь по личному делу. И что он мог думать, ознакомившись с ним?

А вот что…

Привлекательный мужик, с 21-го года, имеет устойчивое и завидное общественное положение и за столько лет не обзавелся женой в Союзе… А теперь, в возрасте под сорок, срочно приспичило жениться за кордоном… Как это понимать? Не вертопрах ли? Не бабник ли? Не подсунули ли ему эту красавицу? Племянница главного коммуниста в Штатах? Ну и что! У нас в агентах князь Радзивилл числится и много еще кто из высших их кругов.

Вот логичная реакция профессионала! А Берия был высоким профессионалом как разведки, так и контрразведки — в отличие от тогдашнего, еще малоопытного Павла Фитина, начавшего уверять шефа, что Ахмеров-де «хороший»…

Но и тут Берия поступил человечно… Он сразу не запретил брак — а вдруг у человека действительно большое чувство и он отказом сломает ему судьбу? Но дал указание Фитину детально разобраться и подготовить на Ахмерова подробную справку, что Фитин и сделал. Лишь изучив ее, нарком дал «добро»… Но по возвращении Ахмеров был действительно понижен до должности рядового сотрудника американского отделения внешней разведки. И начались двухлетние проверки.

Но было бы удивительно, если бы было иначе! Тем более что часть агентуры Ахмерова передали «легальной» резидентуре, а часть законсервировали, что является достаточно обычной практикой.

Да, в сложной для внешней разведки ситуации многим (но не всем же!) старым кадровым разведчикам выражалось политическое недоверие. Берия их даже обвинял, о чем пишет тот же Павлов. Да, обвинял, как правило, несправедливо. Но это же был со стороны Лаврентия Павловича умный и точный психологический ход. Он в людях уже тогда разбирался великолепно, он ведь и контрразведчиком был, и партийным деятелем к тому же… У него был выработан уже орлиный взгляд на людей. И — умение оценить человека в сумме, по анкете и по личному впечатлению.

Причем совсем «без анкет» он не обходился. И дело было не в душевной узости — он ею не страдал. Дело было в профессионализме — как профессионал, он вел проверку и по документам. Но как высокий профессионал, он всем прибывшим разведчикам устроил еще и психологическую проверку.

Надо признать, что все, кто вернулся в Москву, ее достойно выдержали! Но ведь надо признать и то, что Берия, убедившись и по объективным, и по личным субъективным данным в честности своих нелегалов, вновь включил их в работу! Тот же Ахмеров уже после начала войны получил важнейшее задание и вновь уехал в США вместе с женой.

А то, что Берия и в дальнейшем мог выражать кому-то некоторое внешнее недоверие, лишний раз доказывает его профессионализм как разведчика. Он ведь знал своих нелегалов — они иногда могли вести себя не менее капризно, чем оперные примадонны. Им ведь тоже — и по схожим причинам — не были чужды недостатки ярких артистов.

И как раз во время пребывания Берии на посту высшего главы как внешней разведки, так и контрразведки СССР, наша разведка приобрела тот феноменально успешный вид, который обеспечивал стране не просто выдающиеся результаты, а достоверные результаты! Что в разведке является, пожалуй, наиболее важным.

Да, многие ценнейшие источники (та же «кембриджская пятерка») были приобретены до Берии.

Да, ряд выдающихся нелегалов пришли в разведку до Берии.

Но именно Лаврентий Павлович, во-первых, сумел разобраться в той «каше», которую наварили до него, в том числе — и Кривицкий с компанией, а во-вторых, сумел поставить работу разведки на прочную долговременную основу. Разведка стала проводить спецнаборы, качественно улучшился уровень подготовки в школах НКВД. И, думаю, не ошибусь, сказав, что благодаря Берии страна получила, наконец, могучую разведку именно Советского государства, а не разведку, проникнутую «духом Коминтерна». Теперь даже идейные кадры разведки работали не на грядущую мировую революцию, а на реальную социалистическую страну. Другое дело, что позднее разведка, наполненная министром-партократом Игнатьевым партийными выдвиженцами, начала деградировать. Особенно — после устранения Берии.

Думаю, не случайной, а, как сейчас выражаются, «знаковой» стала серия измен начала 1954 года — без всякой угрозы каких-либо репрессий для закордонных работников. В январе 1954 года перешел к американцам оперативный работник токийской резидентуры МВД СССР Юрий Растворов.

18 февраля 1954 года сдался в Германии американским властям боевик МВД капитан Николай Хохлов.

В феврале же 1954 года на сторону ЦРУ в Вене перешел майор Петр Дерябин. Коренной сибиряк, четырежды раненный фронтовик, он в начале 50-х годов работал в структурах охраны правительства и мог составить себе представление о том, кто есть кто в Кремле.