Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Еще до начала грандиозного банкета в Версальском дворце Джек и Джеки, как называли их французские журналисты, покорили французов. В тот вечер, сидя с тремястами гостями в зале, стены которого были покрыты зеркалами и гобеленами, за огромным столом, застеленным одной огромной скатертью из белой органзы с золотой вышивкой, Кеннеди не переставали удивляться, как можно было создать такую красоту. Симфонический оркестр республиканской гвардии играл все, от Гершвина до Равеля, и каждое произведение имело отношение и к Америке, и к Франции.

Кеннеди шутливо говорил о том, какое большое влияние оказывают французы на его жизнь. «Я сплю на французской кровати. Утром французский повар подает мне завтрак. Я иду в кабинет, и ежедневно дурные новости приносит мой пресс-секретарь Пьер Сэлинджер, но не на родном [французском] языке, и я женат на дочери Франции».

За высокими арочными окнами, отражавшимися в висящих на противоположной стене зеркалах, открывался вид на лужайки и великолепные фонтаны. Послеобеденный прием, на котором присутствовала уже тысяча гостей, «Вашингтон пост» назвала «неописуемо элегантным». Французы с яркими орденскими лентами через плечо, огромными звездами и крестами, прикрепленными к фракам, француженки в длинных перчатках и драгоценностях и несколько вдов с богато украшенными диадемами.

Однако звездой вечера была Джеки в бледно-розовом платье с палевыми кружевами в стиле времен Директории. Александр [43] , парикмахер парижской элиты, шепнул «Нью-Йорк таймс», что, делая прическу первой леди к этому приему, на дюйм укоротил длину волос и подровнял челку, создавая образ готической Мадонны.

Мать Кеннеди, Роуз, стройная и гибкая, словно веточка, в платье до пола от Баленсиага из белого шелка с аппликацией в виде цветов нежно-розового цвета с настоящими алмазами в центре цветков. Парижские издания взахлеб повествовали о том, какую освежающую струю в Европу внесли все Кеннеди.