Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

В первый год своего президентства Кеннеди сосредоточил усилия на попытке остановить распространение коммунизма в развивающихся странах, а не на том, чтобы остановить коммунизм в Европе. Что касается Берлина, то он старался не допустить нарушения стабильности и просчетов, которые могли привести к ядерной войне. В отличие от своих предшественников, президентов Эйзенхауэра и Трумэна, он освободился от канцлера Конрада Аденауэра и его надежд на объединение Германии.

Вероятно, сам президент был наилучшим судьей своих неправильных действий в 1961 году. На встрече в Вене он искренне признался в неправильном поведении в критической ситуации во время операции в заливе Свиней. Когда 22 сентября – спустя более месяца после закрытия границы – Эли Абель, журналист «Детройт ньюс», обратился к Кеннеди с просьбой оказать содействие в написании книги о первом сроке президента, Кеннеди спросил: «Почему никто не хочет написать книгу о правительстве, которое не проявило себя ничем, кроме череды бедствий?»

Это свидетельство того, что Кеннеди отдавал себе отчет, что первый год его президентства был отмечен непродуманностью и нерешительностью его действий и политическими ошибками, связанными с принятием им неправильных решений, с неправильной оценкой политической ситуации.

Хотя в своей предвыборной кампании Кеннеди концентрировал внимание на свежих идеях и насущных проблемах, когда дело коснулось Берлина, он больше сосредоточился на вопросе сохранения хрупкого статус-кво. Он полагал, что только после построенного на доверии процесса переговоров, в ходе которых будет подписан договор о запрещении испытаний ядерного оружия и контроле над другими видами вооружения, можно переходить к решению более трудного берлинского вопроса.

Тогда, в первые дни своего президентства, Кеннеди не смог воспользоваться лучшей возможностью, имевшейся в его распоряжении для прорыва в отношениях, из-за неправильного истолкования поведения Хрущева. Советский лидер продемонстрировал готовность к сотрудничеству с Соединенными Штатами путем ряда односторонних действий, включая освобождение американских летчиков на следующий день после инаугурации Кеннеди. Однако Кеннеди решил, что Хрущев наращивает холодную войну, чтобы проверить лично его, – вывод, к которому он пришел в значительной степени из-за так называемой секретной речи, с которой Хрущев выступил перед советскими идеологами и пропагандистами.

За этим последовала паникерская речь Кеннеди «О положении в стране». Президент, сильно преувеличивая, объяснил своему народу, какие причины заставили его менее чем через две недели пребывания у власти изменить свое мнение.

«С каждым днем кризисы приумножаются. С каждым днем их решение становится все более трудным. С каждым днем мы приближаемся к часу максимальной опасности. Я чувствую, что должен информировать конгресс, что наш анализ за последние десять дней четко показывает, что в каждой из принципиально важных зон кризиса поток событий иссякает и время перестает быть нашим союзником».

Впервые Кеннеди проявил нерешительность, когда в апреле первого года нахождения у власти не отменил запланированную еще администрацией Эйзенхауэра операцию в заливе Свиней, не имея необходимых ресурсов для ее успешного завершения. С этого момента Кеннеди не переставал беспокоиться, кстати, совершенно справедливо, что Хрущев уверен в его слабости, особенно учитывая решительную реакцию советского лидера на венгерское восстание 1956 года. Как сказал Кеннеди корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Джеймсу Рестону после того, как советский лидер жестоко раскритиковал его на венской встрече, Хрущев «так себя вел из-за нашей неудачи на Кубе. Видимо, решил, что с человеком, ухитрившимся ввязаться в такую историю, легко будет справиться. Решил, что я молод, неопытен и слаб духом. Он меня просто отколошматил… У нас серьезнейшая проблема».

На угрозу Хрущева к концу года в одностороннем порядке изменить статус Берлина Кеннеди ответил увеличением расходов на оборону, приведением в повышенную боевую готовность вооруженные силы США и рассмотрением мер на случай непредвиденных обстоятельств, в том числе плана нанесения упреждающего удара. Однако он всегда на шаг отставал от Советов. Когда 13 августа восточногерманские силы при поддержке Советов так необыкновенно быстро и действенно закрыли берлинскую границу, США и их союзники, похоже, были застигнуты врасплох.