Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Сенатор от штата Арканзас публично высказал то, о чем Кеннеди думал про себя. Президент не сделал ничего, чтобы опротестовать заявление сенатора, а советник по вопросам национальной безопасности Макджордж Банди в личной беседе сказал Кеннеди, что считает слова Фулбрайта «полезными». Хрущев, не увидев отрицательной реакции президента на выступление сенатора, пришел к выводу, что выступление Фулбрайта неслучайно, о чем он сообщил восточногерманскому лидеру Вальтеру Ульбрихту и председателю Совета министров Итальянской Республики Аминторе Фанфани, прибывшему в Москву с официальным визитом: «Если закрыть границу, то и американцы, и западные немцы будут довольны. [Американский посол в Москве Льюэллин] Томпсон сказал мне, что перебежчики доставляют западным немцам большие неудобства. Так что все будут довольны. И кроме того, они почувствуют вашу власть.

«Да, – ответил Ульбрихт, – и мы достигнем стабильности». Единственное, что объединяло Ульбрихта, Хрущева и Кеннеди, – это желание стабильности Восточной Германии.

На протяжении 1961 года Берлин был для Кеннеди нежелательной, доставшейся в наследство проблемой, и он никогда не испытывал желания бороться за него. Во время перерывов в переговорах с де Голлем в Париже, лежа в огромной позолоченной ванне в «королевских покоях», Кеннеди сказал своим помощникам Кенни О’Доннеллу и Дэйву Пауэрсу: «Глупо стоять на пороге ядерной войны из-за обязательств по защите Берлина как будущей столицы воссоединенной Германии, когда всем нам известно, что Германия, вероятно, никогда не воссоединится». Во время полета из Вены в Лондон Кеннеди вновь вернулся к этому вопросу: «Не мы явились причиной отсутствия единства в Германии. На самом деле мы не несем ответственности за оккупацию Берлина четырьмя державами. А теперь западные немцы хотят, чтобы мы выгнали русских из Восточной Германии».

Если растянувшаяся на три десятилетия холодная война была долгосрочным последствием Берлина 1961 года, то Карибский кризис был самым значительным краткосрочным последствием. Для Кеннеди и Хрущева ситуации на Кубе и в Берлине были неразрывно связаны.

Критики назвали хрущевский план размещения советских ядерных ракет на Кубе рискованной авантюрой, но, с точки зрения советского лидера, это был просчитанный риск, основанный на его понимании Кеннеди. В конце 1961 года Хрущев сказал группе советских чиновников, что уверен в том, что Кеннеди предпримет какие-нибудь действия, чтобы избежать ядерной войны. «Я знаю наверняка, – сказал Хрущев, – что у Кеннеди нет ни сильной поддержки, ни смелости, чтобы не спасовать перед серьезной проблемой». В разговоре с сыном Сергеем о Кубе Хрущев заметил, что Кеннеди «поднимет шум, начнет суетиться, а потом согласится».

Несмотря на все ошибки, сделанные в первый год нахождения у власти, Кеннеди был настолько готов пойти на уступки, чтобы достигнуть соглашения по Берлину, что предложение, которое он внес в апреле 1962 года, привело к серьезному столкновению с западногерманским канцлером Конрадом Аденауэром. План Кеннеди заключался в том, чтобы передать контроль за доступом в Берлин международному совету, который бы урегулировал въезд в город и выезд из него, причем Восточная и Западная Германия должны были обладать в нем равным статусом. Взамен Кеннеди хотел получить согласие Кремля на сохранение военного присутствия союзников и прав в Западном Берлине.

Разработчики документа, отправляя его из Вашингтона в Москву, подчеркнули некоторые разделы, чтобы показать, что позаимствовали их из советских документов. Кроме того, в документе даже не упоминалось о воссоединении Германии путем свободных выборов. Никогда еще американские предложения не были так схожи с советскими предложениями и так отличались от предложений Аденауэра. Кеннеди дал Аденауэру всего день на рассмотрение проекта документа и только после гневных протестов со стороны западногерманского канцлера увеличил срок рассмотрения документа до сорока восьми часов.

Аденауэр больше не мог скрывать раздражение, которое у него вызывал Кеннеди. Он заявил Полу Нитце, заместителю министра обороны США, который посетил его в Бонне, что если будут приняты предложения Кеннеди, то Западный Берлин не сможет ничего предложить тем, кто хочет сбежать из города. Он направил Кеннеди резкую записку, в которой, в частности, говорилось: «Я категорически возражаю против некоторых предложений. Я настоятельно прошу вас, мой дорогой мистер президент, приостановить слушание этих предложений…»

Утечка документа, почти наверняка с благословения Аденауэра, вызвала страшный шум. Комментаторы с обеих сторон Атлантики критиковали Кеннеди за то, что он сдал позиции, в то время как его противники продолжают расстреливать потенциальных беженцев, не давать покоя союзническим солдатам и укреплять стену. Кеннеди пришлось забрать свои предложения. Оскорбительнее всего был тот факт, что Хрущев, так или иначе, собирался отклонить предложения Кеннеди, поскольку американский президент ничего не говорил о полном выводе американских войск.

Хрущев играл по-крупному.