Берлин-Александерплац

— И пойдешь, потому что у нас замены нет. А не хочешь идти — гони назад деньги, которые получил за прежнюю работу. Гастролеров нам не нужно.

— Эти деньги придется тебе взыскивать с меня cудом, Рейнхольд. Были они у меня да сплыли.

— В таком случае ты обязан пойти на дело вместе с нами.

— Сказано тебе — не хочу!

— Карл, ты же знаешь, мы тебе все ребра перелом маем, и придется тебе потом с голоду подыхать.

— Не смеши людей! Ты, верно, хватил лишнего, а? Думаешь, я — как та маленькая сучка, с которой ты сделал, что хотел?

— Ах, вот ты как? Ну, ладно, катись пока цел! Сучка ты или нет — мне наплевать. Но хорошенько обмозгуй, что я тебе сказал. Мы еще поговорим об этом.

— С нашим удовольствием.

Есть жнец, Смертью зовется он…

Рейнхольд обсудил со своими положение. Без слесаря им не обойтись, а сезон в разгаре, и Рейнхольд уже договорился с двумя скупщиками, которых он благополучно отбил у Пумса. Карла-жестянщика наао взять в оборот. А в случае чего этот прохвост в два счета из союза вылетит!

Почуял Карл, что против него что-то затевается. Отправился он к Францу — тот целыми днями сидел дома. Думал Карл разузнать у него, в чем дело, а то и на свою сторону перетянуть. Но Франц заявил:

— Сперва ты подвел наев этом деле на Штралауерштрассе, а теперь и совсем не желаешь нас знать, о чем же тут говорить?

— Потому что я не хочу работать с Рейнхольдом. Он мерзавец, ты его не знаешь.

— Нет, он парень хороший.

— Дурак ты, дурак, ты же понятия не имеешь, что творится на свете. Возьми глаза в руки!

— Не морочь мне голову, Карл, с меня и так довольно. Нам работать надо, а ты нас подводишь. Берегись, плохо тебе придется.

— Кого мне беречься? Рейнхольда? Ой, умру со смеху. Животики надорвешь! С ним-то я управлюсь. Он, верно, принимает меня за маленькую сучку, которую… Ну, ладно, я ничего не сказал. Пусть-ка он меня тронет.

— Проваливай, брат, проваливай, но я тебе говорю — берегись!

И вот надо ж было случиться, что два дня спустя жестянщик пошел с двумя товарищами провернуть дело на Фриденштрассе и засыпался. Тележника тоже замели, и только третьему, который стоял на стреме, удалось смыться. А в сыскном живо докопались, что Карл принимал участие в ограблении магазина на Эльзассерштрассе. Отпечатки его пальцев на кофейной чашке сторожа остались? Остались! Вот и достаточно.

* * *

«Почему же я, однако, засыпался? — думает Карл. — Как это лягавые могли пронюхать? Не иначе, как этот мерзавец Рейнхольд донес! По злобе! За то, что я не пошел с ними. Он, собака, хочет меня завалить, этакая сволочь, заманил нас в ловушку! Подлец, негодяй, каких еще свет не видывал!» Тележнику Карл дал знать, что во всем виноват Рейнхольд, это он нас «засветил», надо пришить его к делу. Тележник при встрече в коридоре кивнул головой в знак согласия. Тогда Карл попросился к Следователю и сразу же заявил:

— Третьим с нами был Рейнхольд, но он успел скрыться.

Рейнхольда задержали в тот же день. Он все отрицает и доказывает свое алиби. У следователя ему устроили очную ставку, и эти сволочи показали, что он тоже принимал участие в ограблении магазина готового платья на Эльзассерштрассе. Рейнхольд побледнел от ярости. Следователь слушает, поглядывает на их искаженные ненавистью лица и думает: тут дело нечисто — уж больно они злы друг на друга. И верно, два дня спустя выясняется, что алиби у Рейнхольда действительно есть. Он хоть и сутенер, но в этом деле не замешан.

Наступил октябрь.

Рейнхольда выпустили на свободу. Впрочем, в полиции-то знают, что рыльце у него в пушку — теперь его возьмут под строгое наблюдение. Но на тележника и на Карла следователь накричал, чтобы они не смели зря оговаривать людей, потому что Рейнхольд доказал свое алиби. Тем, понятно, и крыть нечем.

Сидит Карл в камере — так и пышет злобой. Вскоре пришел к нему на свидание его шурин, брат его разведенной жены, с которым он остался в хороших отношениях. С его помощью Карл нанял адвоката — попросил подобрать опытного специалиста по уголовным делам. Нашелся адвокат. Карл попытал его малость, насколько тот понимает толк во всяких тонкостях, и спросил, что полагается за содействие при погребении трупа убитого.

— То есть как это содействие при погребении?

— Ну, если найдешь человека, который уже мертв, и закопаешь его?

— Может быть, такого, которого вы хотели скрыть, который был застрелен полицией или что-нибудь в этом роде?

— М-да, во всяком случае, такого, которого не сам убил, но все же не хочешь, чтоб его нашли… Что полагается за это по закону?

— Что ж, вы этого убитого знали, вы рассчитывали что-нибудь получить за то, что вы его закопали?

— Нет, просто так, по дружбе — помочь хотел. Убили человека — труп лежит, и не желательно, чтобы его обнаружили.

— Чтобы кто обнаружил? Полиция? Что ж, в принципе это всего лишь сокрытие находки. Но при каких обстоятельствах этот человек погиб?

— Не знаю. Меня при этом не было. Я же только для примера спрашиваю, по чужому делу. Я и не помогал вовсе. Даже и не знал ничего, ровно ничего. Лежит человек, мертвый. И вот мне говорят: давай закопаем его.

— Кто же вам это говорит?