Берлин, Александрплац

Итак, давайте дальше по тексту. Стало быть, у нас начало августа, и наш элегантный мазурик, который прекрасно умеет подражать голосам животных – впрочем, мы этого не услышим, – Вальдемар Хеллер[614] по имени и фамилии, пронюхал-таки в больших конфекционах на Кроненштрассе[615] и на Нойе-Валльштрассе[616], где можно сделать дело. Он выведал, где входы, где выходы, где парадная дверь, где задняя, кто живет наверху, кто внизу, кто сторожит, где проведены тревожные сигналы. Расходы – за счет Пумса. Пришлось как-то Хеллеру выступить и в роли закупщика для одной только что открывшейся фирмы в Познани; ему говорят, что сперва наведут справки об этой фирме, пожалуйста, сколько угодно, мне-то ведь надо было только посмотреть, какой высоты у вас потолки, на случай если мы пожалуем к вам на этих днях сверху.

В этом деле, в ночь с субботы на воскресенье, впервые участвует Франц. Он добился своего, этот Франц Биберкопф, сидит в автомобиле, все знают, что делать, и у него тоже есть своя роль, как и у других. Дело идет как по маслу. На стреме стоит на сей раз не Франц, то есть, собственно говоря, это даже не стрема, потому что три парня просто забрались еще с вечера в типографию этажом выше, втащили туда по черному ходу в ящиках складную лестницу и аппарат для резки и спрятали их за кипами бумаги, один привез всю компанию на автомобиле, и в 11 вечера те трое бесшумно отперли прибывшим дверь, так что во всем доме ни одна собака ничего не заметила, еще бы – там только магазины и конторские помещения. Затем вся компания преспокойно приступает к работе, один стоит у окна и поглядывает на улицу, другой смотрит во двор, жестянщик, в защитных очках, орудует на полу со своей кислородной резкой, прожигает дыру полметра в квадрате. Когда он проник уже сквозь деревянный настил потолка, внизу раздается треск и грохот, но это ничего, это отвалились куски штукатурки, потолок лопается от жара, в получившееся маленькое отверстие просовывают тонкий шелковый зонтик, и куски штукатурки попадают уже в раскрытый зонт, то есть большая их часть, всех никак не уловить. Но все спокойно, внизу темно и тихо, как в могиле.

В 10 спускаются вниз; первым – элегантный Вальдемар, потому что он знаком с помещением. Слезает по веревочной лестнице, как кошка, он первый раз в деле, но ничуточки не робеет, таковы уж эти ветрогоны, им всегда больше всех везет, конечно, лишь до поры до времени, пока не засыплются. За ним лезет еще один, в стальной лестнице – всего два с половиной метра, поэтому эти вдвоем приносят столы, осторожно принимают сверху лестницу и устанавливают ее на верхнем столе, ну, готово, пожалуйте, Франц остается наверху, лежит на животе над дырой, хватает, точно рыбак, рукой тюки материй, которые подают ему снизу, и передает их стоящему за ним человеку. Франц силен. Даже Рейнхольд, который работает внизу вместе с жестянщиком, удивляется, какие Франц штуки выделывает. Забавная история – идти на дело с одноруким! Его рука работает, как подъемный кран, поразительно, занятный номер. Потом корзины тащат к выходу. Хотя во дворе стоит стремщик, Рейнхольд делает обход. Еще час, и тогда все в порядке. По дому проходит сторож, только не трогать его, авось не заметит, дурак бы он был, если бы позволил себя пристрелить за те гроши, которые ему платят, ну, видишь, вот он и отчаливает, какой порядочный человек, надо будет оставить ему сотенную бумажку рядом с контрольными часами[617]. Уже два часа, машина приедет в половине третьего. Тем временем те, наверху, вовсю пируют, только шнапса, пожалуйста, поменьше, а то после него, чего доброго, еще начнешь буянить, наконец бьет половина третьего. Двое из участников вышли на дело с этой шайкой в первый раз – Франц и элегантный Вальдемар. Наспех они бросают монетку: орел или решка, Вальдемар выигрывает, значит ему выпало наложить печать на сегодняшнее дело, он еще раз спускается по лестнице в темный, обчищенный склад, расстегивает штаны, садится на корточки и выдавливает на пол все, что у него в кишках.