Берлускони. История человека, на двадцать лет завладевшего Италией

Проснувшись утром 2 ноября, еще в Париже, Саркози прочел полные паники заголовки на первых полосах французских газет. “Евро в опасности!” – кричал один заголовок. “Раскат грома доносится из Греции” – оповещал другой. Имелся в виду эпизод, который ранее вызвал приступ злости у Саркози и Меркель: несколько дней назад они завершили тянувшиеся много месяцев мучительные переговоры и выработали очередное решение греческого долгового кризиса – а именно согласились предоставить Греции колоссальный заем в размере 130 миллиардов евро. И вот теперь премьер-министр Йоргос Папандреу выбил почву у них из-под ног: внезапно он объявил, что собирается устроить всенародный референдум по новому европейскому плану помощи Греции. Если греки проголосуют против кредита и жестко привязанного к нему плана экономии, тогда Греция выйдет из зоны евро. Возможную грядущую катастрофу уже окрестили словцом Grexit – от английских Greece и exit, “Греция” и “выход”. Такой исход был чреват финансовыми катаклизмами – глубокой рецессией по всей Европе и большой угрозой для мировой экономики.

В тот же день измотанного греческого премьера срочно вызвали в Канны, на ужин с Меркель и Саркози. В итоге ужин вылился в показательную порку. Лидеры Германии и Франции прибыли в Канны для предварительной встречи в половине шестого вечера. Меркель хотелось ясности, а Саркози хотелось уладить греческую проблему до начала завтрашнего саммита “Большой двадцатки”. К заседанию, устроенному Меркель и Саркози, присоединились Лагард, Баррозу и другие чиновники Евросоюза, а также представитель ЕЦБ.

“Они все страшно разозлились на Папандреу – ведь он объявил о референдуме, ни с кем не проконсультировавшись, – вспоминает Баррозу. – Наша задача заключалась в том, чтобы проявить твердость и дать ему понять: до этого референдума Греция не получит ни цента”.

Новость о референдуме привела Саркози и Меркель в ярость. Канцлер Германии решила, что если и нужен референдум, так только по вопросу о том, останется ли Греция в еврозоне или покинет ее. Она заняла самую воинственную позицию, и под конец этого долгого дня она выскажет ее вслух.

В тот вечер, по воспоминаниям разных участников встречи, Саркози держался агрессивнее обычного. Он прибыл в зал заседаний Дворца фестивалей – того самого, где всегда проводится Каннский кинофестиваль. Современный конференц-центр, торчащий на знаменитой набережной Круазет, представляет собой уродливое здание из бетона, стекла и стали, типичный образец дрянной французской архитектуры 1970-х. За окном моросил холодный дождик.

Выбрав местом проведения саммита Канны, Саркози в очередной раз попытался поразить публику элегантностью и пышностью фона. Но для встречи “Большой двадцатки” этот фон не очень-то подходил: здесь гораздо привычнее смотрелись Николь Кидман или Джордж Клуни, позирующие на красной дорожке перед папарацци.

В половине девятого вечера 2 ноября, завершив официальную встречу с президентом Китая Ху Цзиньтао, Саркози отправился на ужин с Меркель и другими. Что было довольно неприятно для Саркози, в это же самое время китайцы объявили, что отклоняют просьбу европейцев о том, чтобы Пекин помог инвестициями новому европейскому денежному резерву. Словом, китайцы не собирались помогать Европе разрешить долговой кризис. Пусть Европа сама решает свою проблему.

Первым в зал вошел Баррозу, а за ним последовала команда из Европейской комиссии. Папандреу, с папкой под мышкой, входил во дворец в полном одиночестве. Лагард, как всегда, была образцом элегантности и спокойствия.

Стол был накрыт для ужина, но в тот вечер еда мало кого интересовала. Сидя перед хрустальными бокалами, над изящным французским фарфором, Меркель и Саркози сверлили глазами двух гостей, сидевших по другую сторону стола, – греческого премьера и его министра финансов, Эвангелоса Венизелоса.

Саркози не стал долго ждать. Он с ходу набросился на Папандреу, а Меркель одобрительно поглядывала. По словам участников встречи, Саркози буквально орал и бесновался. Один из очевидцев назвал это представление “Саркози во всей своей красе”.

“За все годы моей службы я ни разу не видел такого недипломатичного поведения, – вспоминал позднее Венизелос. – Саркози был крайне раздражен. Никто не мог даже слова вставить – он говорил безостановочно. Меркель держала себя спокойнее, но ее позиция тоже была ясна: или вы отказываетесь от идеи референдума, или проводите, но по другому вопросу – «за или против евро»”.

“Встреча прошла напряженно, президент Саркози очень давил на Папандреу, – вспоминает Баррозу. – По сути, он говорил ему вот что: «Ты нас предал, но мы хотим тебе помочь». Так что на референдуме должен стоять такой вопрос – за или против того, чтобы остаться в зоне евро”.

“Меркель сказала, что, если Греция выйдет из Евросоюза, нам придется отнестись с уважением к такому решению. В будущем – скажем, лет через десять – Греция может вернуться”.