Бермуды

– Какие сказки? Трудолюбивый законопослушный народ с почти тысячелетней историей имеет государство, которому чуть больше десятка лет – это настоящая боль. Я сам себе постоянно задаю вопрос. Почему? Чем мы хуже поляков, чехов или сербов? – Опанас начал загибать свои сарделечные пальцы: эпос, народная архитектура, декоративное прикладное искусство, кухня – однозначно приобщают нас к культурной традиции Центральной Европы, начавшейся формироваться еще со времен древнейших цивилизаций. Ведь наша земля несет в себе код волнами прошедшей по ней жизни: триполье, скифы, сарматы, античный мир, кстати, искусство украинской пысанки тому подтверждение. Убежден, именно поэтому Кондратюк, Кравченко, Кибальчич, Люлька и Королев родились в Украине, они ее дети.

– А что же с вами произошло? – спросил Юхансен.

Опанас вздохнул:

– На мой взгляд, начало конца началось с уничтожения реестрового казачества.

– О, я всегда интересовался этим периодом, временем легендарных чубатых терминаторов, – воскликнул Юхансен.

– Да, рубаки они были лихие, – подтвердил Опанас, – но у нас же где два украинца, там – три гетьмана.

– Если не ошибаюсь, этот процесс начался при гетмане Иване Мазепе? – вспомнил Юхансен.

– Это тот, что червонец? – уточнил Коляныч.

– Он самый, – кивнул Опанас, – До сих пор не могу постичь: умный мужик, хорошо образованный, богатый, отменный политик, неплохой стратег, а получилось – и Карлу не помог, и государство профукал.

– Вы о Полтавской битве?

– О ней. Вот с тех времен братский северный народ строит свою империю, а нам прививают ген малоросса, создавая в массовом сознании типаж дегенерата в красных шароварах и вышитой сорочке с куском сала в зубах, который постоянно спрашивает кацапов: «А ШО РОБЫТЬ ДАЛЬШЕ?» Они уже триста лет совершенствуют эту идею. Но оказалось, что без своей праматери Украины империю построить не получается.

– Я изучал этот период в наших архивах, – с гордостью поведал Юхансен, – и нашел любопытнейший документ: наш король остался должен гетману Мазепе приличную сумму денег. Он, между прочим, когда Иван Мазепа скончался, прибыл в Бендеры на похороны своего союзника и, говорят, пробовал отыскать свою долговую расписку, но ничего у него тогда не вышло.

Опанас неожиданно побледнел, его качнуло.

– Что с тобой? – подхватился Арнольд. – Выпей воды!

– Ничего, – взял себя в руки Опанас, – уже попустило. Видите, что со мной делает история, – отшутился Опанас.

Арнольд Израилевич не принимал участия в открывшейся дискуссии и с тревогой смотрел на Опанаса.

– Вовчик, ты не закончин насказ пно супнугу, – вернул разговор в старое русло окончательно проснувшийся Петро.

Вовчик неохотно продолжил:

– Да так ничего интересного. Ирка сутками раскладывает карты таро, читает, почти не выходит на улицу. Я прихожу каждую пятницу, прессую холодильник жратвой, варю супчик, убираю квартиру и ухожу.

– Тнагедия, як в сенианах, – подвел итог Петро.

У ТУ-16, висящего над входом, заработала турбина и включились фары.

– Открыто, – коротко гаркнул Вовчик.

В дверном проеме показалась фигура редактора, уже знакомая шведам по вторнику. Хунька был трезвым и солидным. Он поздравил Вовчика, вручив ему подарок – пакет, перевязанный бантом. Вовчик развернул пакет и показал компании подарок редактора – букинистическую книгу «Художник Решетников», изданую в 1950 году.

– Сальвадор Дали строится и идет спать, вот где настоящий сюрреализм, – листал раритет счастливый Вовчик.

– Спасибо, Хунька!

Книга пошла по рукам.

– Я встретил Серегу, он всех приглашал в кафе, слушать живую музыку. Серж зацепил какую-то скрипачку, отставшую от симфонического оркестра, – потирая руки, сказал Хунька.

Вовчик усадил редактора за стол, поставил перед ним прибор и налил полную стопку.

– Что же вы ко мне не пришли? – ревниво спросил редактор шведов. – Я и угри ждали вас всё утро.

Свенсен показал на Вовчика и ответил за всех:

– Дела не позволили.

– Я хотел статейку шлепнуть в своем журнале о «шведской любви».

– А чем «шведская любовь» отличается от украинской или мексиканской, у шведов что – яйца на лбу растут? – удивился Свенсен.

– Нет, – сморщился Хунька, закусывая. – Я имел в виду «шведскую семью» – секс хором.

Он снова налил и выпил, пока Свенсен переводил друзьям. Петро снова обратился в слух, его очень интересовала поднятая тема. Отвечать Хуньке взялся самый юный швед.

– Не знаю, что вы имеете в виду. Нас это не интересует. Мы верим в Бога, у меня и моих друзей есть профессия, интересная работа, хобби и по одной девушке, но мы их еще ни разу не перепутали.

После после монолога Юхансен покраснел – он снова забыл имя своей подружки, но этого никто не заметил.

– А вот вы скажите – как живется на Бермудах без подруг?

– Если бы тут были бабы – мы никогда не построили бы Бермуды, – Опанас зажевал тему куском ананаса.

– А как же институт семьи, дети, продолжение рода? – заволновались потомки викингов.

– У нас пятница – день свиданий. Идем в семьи, проверяем у детишек дневники, счета, чиним утюг, многие остаются на ночь делать новых детей.

– А Маричка? – вспомнил Свенсен красавицу-медсестру и библиотекаря.