Берта Исла

В тот же самый день, как только ушел доктор Кастилья (он со всегдашней своей любезностью тотчас отозвался на мой зов, а потом успокоил меня, жуя, как обычно, слова), я стала звонить Томасу по двум имевшимся у меня номерам, но безуспешно. Коммутатор при жилом доме неизменно переключал меня на его квартиру, а там никто не брал трубку. Я позвонила еще раз и попросила телефонистку передать мистеру Невинсону, что его срочно разыскивает жена из Мадрида. По рабочему номеру меня просили подождать, сначала никак не соединяли, потом я слушала долгие гудки, а потом связь прерывалась. Тут я поняла, насколько я оторвана от Томаса. Я не знала ни его коллег, ни самых близких товарищей по работе. Я напрягла память и вспомнила, что в паре случаев он называл некоего мистера Рересби, еще как-то раз – мистера Дандеса (он произносил эту фамилию с ударением на конце), еще – мистера Юра, но я представления не имела, как эта фамилия пишется (произносил он ее примерно как Юа), и, к моему крайнему изумлению, зачем-то произнес еще раз по буквам. “Она шотландских корней”, – объяснил Томас и в другой раз что-то такое же сказал про Дандеса. Потом я снова набрала рабочий номер и попросила соединить меня с мистером Рересби, однако, по словам ответившего, там такого сотрудника не было; я попробовала назвать мистера Дандеса и получила тот же ответ. “Может, я могла бы тогда поговорить с мистером Юром?” – настаивала я, постаравшись произнести эту фамилию так же, как Томас (мой английский был вполне сносным, но не шел ни в какое сравнение с его).

Преодолевая смущение, я под конец по буквам повторила это “Юа”, чтобы быть уверенной, что он правильно понял то, что мне скорее напоминало междометие; но и это не помогло, такой человек там тоже не работал. Отчаяние порой порождает молниеносные озарения: мне вдруг показалось, что однажды я слышала из уст мужа фамилию Монтгомери, и спросила про него, хотя это вполне могло быть не фамилией, а именем, как бывает в Соединенных Штатах. Человек на другом конце провода терял терпение, хотя отвечал вежливо:

– Нет, у нас тут нет никакого мистера Монтгомери, миссис. Вы уверены, что звоните в нужное вам место?

– Но это ведь Форин-офис, правда? – начала объяснять я. – Мой муж мистер Невинсон служит именно там, так ведь?

На первый вопрос я ответа не получила, тот человек промолчал, словно подобное любопытство не было предусмотрено или не одобрялось. Кстати сказать, он, поднимая трубку, не называл организации, а говорил просто Hello, как отвечают на звонки в частных квартирах.

– Да, мистер Невинсон – наш сотрудник, сейчас я соединю вас с его кабинетом.

– Подождите, вы уже соединяли, но там никто не отвечает.

Тогда мне вспомнилось еще одно имя, имя предполагаемого близкого друга Руиса Кинделана – Реджи Гаторн, и тут мне повезло больше, но я все равно ничего не добилась.

– Мне очень жаль, но мистер Гаторн вот уже неделю как отсутствует, и мы не знаем, когда он вновь появится.

Значит, та супружеская пара иногда не врала, и коль скоро существовал некий Реджи Гаторн, значит, я звонила действительно в Форин-офис или в какое-то подведомственное учреждение. Я попросила передать мистеру Невинсону, что мне нужно срочно поговорить с ним.

– Произошло нечто очень серьезное. Я жена мистера Невинсона, – добавила я, чтобы придать своей просьбе большую убедительность (хотя как раз просьбы жены не всегда звучат достаточно убедительно).

– Должен сообщить вам, миссис, что он тоже вот уже несколько дней как в отъезде. И мы также не знаем, когда он вернется, поэтому я вряд ли смогу немедленно передать ему вашу просьбу.

– И вы не знаете, где он, то есть где я могла бы его отыскать?

– К сожалению, я не владею такой информацией.

В отчаянии я опустила трубку и долго смотрела на нее. Время от времени звонила по второму номеру – с тем же результатом. Там телефонист говорил Away, что следовало, видимо, понимать как “нет в городе”. А если Томаса нет в Лондоне, я не смогу найти его, хотя мне так нужно поговорить с ним, рассказать о том, что произошло, спросить, какими делами, черт возьми, он занимается, в какие проблемы нас впутал и не правду ли мне сказали эти самые Кинделаны, которых я, если честно, надеялась никогда больше не увидеть – ни в Садах Сабатини, ни в любом другом месте. Он должен принять какие-нибудь меры, чтобы впредь ничего подобного не повторилось. Я так и сидела, уставившись на телефон, когда он вдруг зазвонил – где-то через полчаса после моих неудачных попыток связаться с Томасом. Я схватила трубку. “Наверное, это он, ему передали мою просьбу”, – подумала я. Но незнакомый голос по-английски попросил к телефону миссис Невинсон, то есть меня.