Берта Исла

Вообще-то, это было проявлением суеверия, чему поспособствовал и Джек Невинсон. Тот наш памятный разговор состоялся то ли утром, то ли уже ближе к обеду. После смерти жены он каждое воскресенье приходил обедать к нам. Гильермо и Элиса (мальчику уже почти исполнилось тринадцать) с утра отправились гулять в Сады Сабатини или в парк Кампо-дель-Моро и не очень спешили домой. Ни я, ни Джек тогда не подозревали, что жить ему осталось недолго: всего через два месяца он умрет ночью от инфаркта. Когда утром я, как обычно, сделала контрольный звонок, никто не взял трубку. Я оставила сообщение на автоответчике и долго ждала отклика, но потом схватила такси и помчалась к нему на улицу Хеннера в страшной тревоге, а может, уже по дороге привыкая к горькой мысли, что это утро не увидело его пробуждения. У меня имелись ключи, я вошла и нашла Джека лежащим на полу рядом с кроватью: на нем была светлая пижама, а рукой он ухватился за темный шелковый халат, который не успел надеть, словно упал, потянувшись за ним или за трубкой телефона, стоявшего на ночном столике, наверняка чтобы позвонить мне. Но приступ был таким мгновенным и таким мощным, что это ему не удалось. А может, перед смертью искал прохлады, которую мог дать деревянный пол, ведь когда мы плохо себя чувствуем, холод приносит некоторое облегчение. Наверное, дело было именно так, или он сполз на пол, спасаясь от ставших жаркими простыней, а вовсе не пытался позвать кого-то на помощь. Есть люди, которые, когда приходит их последний час, принимают его и успевают подумать, что это хорошо или, по крайней мере, не так уж и плохо, что с них довольно и нет никакого смысла бороться изо всех сил, стараясь протянуть еще несколько месяцев или недель. Такую стойкость проявляют немногие, и порой мне хочется стать одной из них или захотелось, когда это произошло с Джеком. Мисс Мерседес умерла несколько лет назад, теперь умер Джек, а сестры и брат Томаса жили далеко – поэтому теперь казалось, что наши долгие связи с семейством Невинсонов окончательно распались. Хотя мои дети носят эту фамилию и всегда будут зваться Гильермо и Элиса Невинсон. На моих визитных карточках давно не стоит “Берта Исла де Невинсон”, поскольку в Испании ушел в прошлое обычай, когда замужние женщины добавляли фамилию мужа к собственной через частицу “де”, словно в какой-то мере признавая и закрепляя таким образом свою принадлежность ему. На карточках я пишу просто: “Берта Исла” – и больше ничего. А вот в памяти моей и в воображении все осталось по-прежнему.

Так вот, в то воскресенье Джек чувствовал себя хорошо, дурных предчувствий у нас не было. Он попросил белого вина и сел на свое обычное место, то есть на то место, где много лет назад сидел Мигель Кинделан, так жутко меня напугавший. При ходьбе Джек опирался на только что купленную легкую трость с рукояткой. Он с удовольствием устроил мне показ: рукоятка отвинчивалась, а из-под нее появлялся узкий и очень острый стилет, то есть трость превращалась в маленькое копье или маленький гарпун, который вроде бы предназначался для метания и мог стать смертельным оружием.

– Сегодня на улицах небезопасно, – сказал Джек, – и нельзя быть уверенным, что не придется защищаться. А я уже не могу пускать в ход кулаки или спасаться бегством. Меня догонят легко, как кролика. Вернее, даже как улитку.

– Но послушай, ведь его надо довольно долго раскручивать, – возразила я, – пока ты вынешь стилет, от тебя останется мокрое место. Или они отнимут трость и обратят против тебя же самого. Что будет еще хуже.

– Ну понимаешь… – Он пожал плечами. – От трости будет толк, если заранее почувствовать опасность, а я всегда веду себя осмотрительно. И тогда хватит времени на то, чтобы раскрутить ручку и пригрозить злодеям стилетом. Правда, он страшный? Им мало не покажется.

Я не видела особой пользы в этой его новой трости, но хорошо, что он чувствовал себя с ней более защищенным или ему просто так казалось.

– А ты помнишь, как много лет назад Томаса ранили какие-то лондонские muggers! Ему сильно порезали лицо, остался заметный шрам, однако потом он начисто исчез, будто его и не было. Загадочная история. Насколько мне известно, Томасу помогли пластические хирурги из Форин-офиса. Так он мне объяснил, но поди узнай, что там было на самом деле.

Теперь Джек положил обе руки на смертоносную металлическую рукоятку, а на руки устроил подбородок с ямочкой, которая к старости стала еще глубже. Он немного подумал и произнес:

– У Тома всегда все окутано тайнами.

Я сразу обратила внимание на глагольное время во фразе Джека: он не сказал “было окутано”, как вроде бы следовало сказать. Потом он продолжил: