Бес

- Да нормально, - отвечая, я прислушался к себе. - Стоп! - меня подбросило на кровати, и я сел. - Я себя чувствую так, словно... словно выпил три литра крови. Сил - по самую макушку, и даже больше. - Это что... Секс так подействовал?

Нет, я вовсе не вёл монашеский образ жизни. Были у меня дамы и раньше, но такого подъёма сил кувыркание в постели не давало.

- Я люблю тебя, - просто сказала Антигона. - Всегда любила: с тех пор, как увидела.

- Я тоже тебя люблю.

Мы оба почувствовали, что мой ответ прозвучал фальшиво. Нет, не так: я действительно любил Антигону - как подругу, как боевого товарища, как... Сестру? Но секс в таком случае выглядит несколько...

Поднявшись, девчонка начала одеваться. Натянула джинсы, подняла с пола майку, и вывернув её на правильную сторону, набросила на шею.

- Извини, я... пока не могу разобраться в своих чувствах, - сказал я. - Мне очень стыдно. Получается, я тобой воспользовался.

- Это я тебя соблазнила, помнишь? - Антигона говорила сквозь сжатые губы - из уголка её рта торчала шпилька. Она собирала распущенные волосы обратно в пучок.

Я вспомнил запах этих волос. Маленькие, раскрасневшиеся от поцелуев уши, белый изгиб шеи... Нет. Пора одеваться.

Я тоже потянулся за джинсами. Антигона уже стояла, полностью одетая, даже в носках и кроссовках.

- Ты поймёшь, Шу, - подойдя, она вновь положила руки мне на плечи. По телу прошел ток. - Может, не слишком быстро - в таких вещах ты вообще-то тормоз. - Но ты поймёшь. А я буду ждать.

Это нечестно, - хотел сказать я. - Нечестно и непорядочно давать тебе ложную надежду...

Но я промолчал. Потому что в груди набухал ком необъяснимой нежности к этой нескладной, вредной, острой на язык девчонке. Она права.

Если у меня ещё будет время... Если добрый Господь позволит, я подумаю об этом позже.

Антигона ушла, а я посидел ещё несколько минут, бездумно разглядывая бесконечные корешки книг на полках, ракушки, черепаховую пепельницу, золотое самопишущее перо, заложенное в блокнот - все те мелочи, которыми обрастаешь, когда долго живёшь на одном месте.

Блокнот был подарком шефа. Он обязал меня каждый день записывать проявления магического дара - чем я бессовестно пренебрегал. Даже не открыл ни разу. Но перо мне нравилось. Такое удобно воткнуть кому-нибудь в глаз.

Потом я встал, заправил кровать и пошел в ванную. Быстро, по-солдатски принял душ, побрился и собрал волосы в тугой хвост. Пару секунд подумал, и открыв шкаф, оделся во всё чистое.

Камуфляжные штаны, высокие берцы с рифлёной подошвой, плотная чёрная майка, куртка из кордуры, со множеством карманов, широкий ремень, на который так удобно привешивать различное оружие...

Мысленно я был уже на стадионе. Конечно же, оставался довольно крупный и зубастый червяк сомнения: Настасья договорилась с графом, и мы попросту отправляемся в ловушку.

Но как сказал отец Прохор, будь, что будет. От судьбы не уйдёшь, как ни старайся.

Оглядев спальню в последний раз, я вышел, аккуратно прикрыл дверь и спустился в кухню. Все уже были в сборе.

Ехали молча. Мне выпало вести Хам, рядом сидел Алекс, а сзади - Мириам, Зоя и Тарас.

Древний стригой, наклонившись, потянул носом и одобрительно усмехнулся - вероятно, учуял запах соития - несмотря на то, что я тщательно помылся.

Шеф ничего говорить не стал - даже если что-то и заподозрил... Хотя, если подумать, Тарас тоже мог почувствовать всего лишь переполнявшую меня энергию.

Зоя была молчалива и замкнута, они сидела между Мириам и Тарасом, невидящими глазами глядя сквозь лобовое стекло на пролетающие мимо рассветные улицы.

В багажнике тихо позвякивало: я так понимаю, Алекс загрузил Хам половиной нашего подвального арсенала.

Судя по тому, что я не чувствовал настоятельного и непреодолимого побуждения прикончить Тараса, у ведьмы Настасьи всё получилось. По этому поводу ощущался даже некоторый подъём: мы с шефом больше не крепостные. Мы не обязаны подчиняться кому бы то ни было, кроме самих себя.

В глубине души я сознавал, что должен радоваться. Но видимо для того, чтобы ощутить себя свободным - даже после кратковременного рабства - требуется какое-то время.

Перед главным входом на Зенит-Арену, рядом с вип-парковкой, нас ждали. Сначала я заметил два ярких пятна: сине-бело-голубые шарфы клуба "Зенит". Но сделав несколько шагов, узнал Гиллеля и господина Плевако.

На зомби, одетом в старинный, пропахший нафталином двубортный костюм, яркий фанатский шарфик смотрелся особенно празднично и неуместно.

- Ну-с, господа, приступим, - вместо приветствия заявил законник, и устремился в стеклянные раздвижные двери.

- Он не любит находиться на солнце, - извинился за юриста Гиллель. - Ультрафиолет вреден для кожи...

- Тоже не люблю ждать, - буркнул Алекс и пошел вслед за господином Плевако. - Надеюсь, все уже в сборе? - полуобернувшись, крикнул он через плечо.

Кладбищенский сторож кивнул, наклонив лопатообразную бороду.

Мириам поцеловала отца в щеку и улыбнулась. Тот похлопал её по руке.

Вот и всё выражение родственной близости после того, как дочь вернулась из плена.