Бес идет за мной

Чамбор соскочил с седла, ссадил Яксу, потом долго привязывал коня к сучьям. Развязал подпругу, снял седло с сумками, разложил потник и попону под самым деревом.

Сверкнуло и ударило близко, внезапно, так, что конь присел на задние ноги. Запахло влагой и дождем, сделалось вдруг душно, завеса мокрого тумана заслонила мир.

А потом ударили по листьям дуба первые капли – высоко над головами Яксы и Чамбора. Капли эти не пропускали переплетенные ветви, крона дерева была густой, как балдахин. Плотной и непроницаемой.

Полилось, словно громовой змей решил утопить мир. Чамбор подошел к парню: тот следил, что нес рыцарь. Два меча в кожаных ножнах, с поясами. Чамбор вынул первый, взглянул на свет: не оставила ли влага на клинке ржавых пятен. Якса протянул ручки, но рыцарь покачал головой.

– Не берись за клинок. Иначе тебя примут за простеца. На нем даже прикосновение пальца оставляет след. А лучше, чтобы на клинке была кровь, а не вода.

Он осмотрел рукоять: круглое плоское навершие, длинный клинок с желобком посредине и острым кончиком.

– Этот – сварнийский. Острый словно бритва. Дорогой. Я сохраню его на потом, – сказал Чамбор. – А этот – ведийский, для черной работы.

Он показал второй меч, короткий, с закругленным кончиком и простой широкой гардой. Навершие выглядело как три уплощённые шишки.

Вдруг Чамбор замер, вслушиваясь в звуки ливня, что шумел в листве, бил словно град по ржи в полях вокруг и по ветвям дуба. Подбежал к дереву, встал на цыпочки и сунул сварнийский меч в щель ствола. Вбросил его в дупло.

– Пригодится на потом, – пояснил Яксе. Схватил второй, плоский, развернул пояс, застегнул. И встал около мальца как верный страж.

Они уже не были одни. В струях дождя замаячили перед ними тени, раздался шум и плеск, и, хотя влага смазывала все, кроме запаха мокрой земли, почувствовали странный, звериный запах. Запах шкур, меха, потных тел, пены от кудлатых коней.

Хунгуры! Возникли вокруг дуба, как большие насекомые. Как оводы, как зловещие птицы. Восьмеро,

может – десятеро. Въезжали под дуб по очереди, склоняя залитые водой, украшенные рогами меховые малахаи. Вода стекала по их лицам и по бокам крепеньких коней с мускулистыми задами. Мрачные дикие взгляды, простеганные толстыми ремешками кожаные панцири; покачивающиеся мокрые кисточки, потемневшие лица, похожие на хищных птиц, пучки стрел в колчанах.

Разъехались в две стороны, окружили их, будто бы свободно, но Чамбор все равно держал руку на мече.

– У-у-у, у-ходун Ленгела. У-у-у, у-у-у, не афрамор хунгура!

– Не, не! – поддержали остальные.

Вдруг рассмеялись. Словно и весело, но смех этот резал как бич. Они сдерживали переступающих лошадок – те махали головами и грызли удила. И вдруг один из хунгуров – крупный, склоненный в седле, сорвал с головы колпак, открывая продолговатый череп, выбритый поверху, но с волосами сбоку, что черной волной падали на плечи.

– А што вы, людь? – заговорил по-ведийски. – Што делае… те?

– Мы голосов свысока не слушаем, – выпалил Чамбор. – Сойди с коня, поклонись – так, может, и поговорим с тобой!

Нет, нет, нет! Так он мог бы сказать два или три месяца тому. Потому что нынче был он уже другим Чамбором, чем тот, который спорил с Милошем Дружичем в вечер перед битвой на Рябом поле. А потому – на самом-то деле – он отозвался так:

– Мы только путники. Пропустите нас, и мы пойдем своим путем.

– Прав-да. – Хунгур глянул вверх и ощерил белые зубы в ухмылке, указал на ветви свернутой, скрученной нагайкой. – До-ждит? Правда? Мать-Небо нынче немилостива.

– Льет. А мы, – Чамбор осторожно подбирал слова, – мы слуги палатина Лендии. Он покорился вам, принял власть кагана.

– Не тудунум, уштио, курытно сити Хама!

– Хама! Хама!

Они сошли с лошадей, кружили вокруг, но оставались напряжены и внимательны.

– Изда-лека ехать? Далеко? – говорил тот первый, без колпака. Другой осматривал положенные под деревом седло и сумки.

– Еду к палатину. В Старую Гнездицу. Ничего против вас не имею.

– А этот? – хунгур указал на Яксу.

– Это мой сын. Якса. Единственный.

– Ук, ук! Якше студни, хорило истоти хунгура.

– Пора попрощаться с вами, – проворчал Чамбор. – Уж плакать за вами не стану.

Взял Яксу, поднял, прижал к груди и двинулся к коню, но в этот самый момент хунгур заступил ему дорогу, тыча рукоятью нагайки в живот.

– Нет! Жди! Ты – жди!

Второй ухмыльнулся еще гаже, почти фыркал от смеха. Сказал, указывая на седло, разложенное под дубом:

– Очень красивое емеел. Слишком красивый… для такой человек, как ты.

Чамбор посчитал их. Десятеро. Был и одиннадцатый. А значит – на шесть больше, чем он смог бы.

– Можете его взять. Мне оно без нужды. Бывайте!

Он шел к коню, неся Яксу. Склонился, желая взяться за поводья, но те уже были развязаны. Смуглая худая рука дернула за ремни, потянула коня в сторону. Раздался смех; решили устроить себе забаву.