Бес идет за мной

– Мир, дорогой мой Якса, – сказал он себе, – это непрестанная боль и страдание. И постоянное трение заживающих ран. Но не я низвел тебя в столь жалостливую юдоль. Се твой отец пожертвовал вас в один короткий миг. Когда он пришел сюда и сказал, что из-за любодеяний твоей матери хочет уйти в чести и славе, с какой не заканчивал еще жизнь ни один рыцарь. Потяните! – крикнул он крутящимся под стеной монахам.

Один из них схватил коловорот и подтянул раскаленный крюк на цепи вверх. Теперь, когда тот оказался вне очага, он медленно утрачивал свой цвет, бледнел, становился прозрачнее. Лотар отпустил его и смотрел, как тот раскачивается наверху. Рядом с лязгом раскладывал все свои инструменты брат Виклиф. Одни погружал в миску с водкой, другие клал прямо в огонь, а некоторые – на уголья, чтобы раскалились. Были там серпы, большие и малые, для перерезания ран и скрытых в теле болезней, ножи с клинками, изборожденными волнистыми линиями, рожна и клейма. А еще плетки с острыми, угловатыми звеньями цепей. А рядом – железные рукавицы с шипами. Кто-то сбоку расставлял по кругу свечи, но пока их не зажигал. А кто-то другой положил рядом с очагом острый и длинный гвоздь и тяжелый молот для стрыгонов.

Но самым важным было нечто, что один из братьев нес в двух руках к алтарю, сгибаясь, будто под огромной тяжестью. Когда положил это в пламя, раздался металлический лязг. Лотар заглянул брату через плечо; смотрел, как в огне проступает форма невидимого металла, создавая круг – собственно, тяжелый обруч с длинной узкой цепью на конце…

Глава 7 Брат в багрянце

– Время попрощаться с братом Гротом, – сказал брат Виклиф, входя в келью к Яксе.

Широкий в плечах, словно гном, он скорее вкатился, чем вошел, к тому же так резко, что смёл бы всех на своем пути.

– Меч оставь, – сказал, видя, что оруженосец тянется за оружием. – Кто садится с оружием на тризну за умершим, тот боится мертвеца и после смерти. Брат Геро почти закончил тебе ножны и пояс. Придет сюда, чтобы примерить клинок, когда мы станем вспоминать покойника.

Виклиф был не один. За дверью стояли двое рослых пустынников. Оба в капюшонах, что заслоняли все лицо, кроме глаз. В черных плащах со знаками наказания, вины и покаяния – у одного был железный обруч от наручника, у второго зашиты губы.

– Пойдем, брат.

Похлопывая по плечу, его повели коридором в главный неф сбора. Оттуда – в боковой ход и наконец – запыленным коридором к двери, окованной так, что та могла бы выдержать осаду купно со штурмом; что странно, дверь была снабжена запорами и замками снаружи. Дальше – ступенями, которые вели в круглое помещение на дне башни.

Сойдя вниз, Якса удивился. Монахи ждали его, стоя в кругу, перед каждым из них горела свеча. Красный свет бил от очага, на котором калилось какое-то железо. Утлый свет дня проливался сверху, потому что строение – широкое внизу и сужающееся кверху – было без крыши.

Лица у пустынников закрыты. На капюшоны, что их заслоняли, они надели еще и деревянные маски с узкими щелями для глаз. Раскрашенные в Знаки Копья, которым века тому назад Бедда убил Ессу – святого вспомоществователя, который по воле Праотца вывел ведов из жестокого города Тоора Кхем на Диком Востоке. И сам же, покаяния ради, сделался первым иноком, ревнителем веры Ессы. Монахи стояли в молчании, пока Якса не ступил в круг. Осматривался, хотел наконец увидеть тело Грота.

Вместо этого перед его глазами вдруг вспыхнули звезды. Пол прыгнул в лицо. Он почувствовал рывок, его руки оказались будто в клещах. Он сразу понял размеры своей глупости, веры и доверия. Всё из-за Грота!

Он не сдался слишком легко. Его схватили за руки и выкрутили их за спину, а он рвался изо всех сил. Разбил маску одному из монахов, пнул в колено другого – так, что тот упал, но, увы, шансов у Яксы не было. Его кинули спиной на деревянное ложе, покрытое шляпками крупных гвоздей, втиснули руки и ноги в оковы, защелкнули их, пленив тело в ловушке. Он быстро понял, что метаться нет смысла – только терять силы, и даже сокруши он оковы, противников все равно было слишком много.

Один из покаянников выступил вперед – по росту и голосу Якса узнал в нем Лотара.

– Заприте дверь в башню и встаньте вокруг ложа боли, – приказал монах. – Никаких ламп, никаких свечей, пусть не падет сюда бледный свет солнца. Быстро и смело, братья!

Якса услышал стук запираемых дверей и задвигаемых снаружи засовов. Потом двое покаянников схватили за край ложа и с тарахтением, хрустом шестеренок развернули его вертикально. Якса повис в хватке железа. Лицом к лицу с Лотаром и стоящими в кругу братьями.

– Благодарю за предательство! И за кроватку с постелью. Удобнее было бы в юрте нашего дорогого кагана, хотя, полагаю, хунгуры не оказались бы столь быстры разумом, как вы, братья. Они знают, что такое святой закон гостеприимства. Я бил челом за добрые слова, ел ваш хлеб как гость, а вы изображали хозяев и… заковали меня. Вы и козьего навоза не достойны!

– Верь нам, Якса. Все для твоего блага.