Бес противоречий (СИ)

— Условия? Ты уверена, что ты в том положении, чтобы их ставить? — заламывает брови Джин, но не от удивления, а скорее из интереса. На лице у него ни грамма злости, только любопытный огонек в глазах блестит.

— Ну ты ж влюбился, — парирует девушка. — Так что условие первое: я забираю с собой кота и уезжаю в Лондон. Условие второе: я ни при каких обстоятельствах с тобой не сплю, — она делает долгую паузу, собирается с духом, чтобы озвучить последнее и самое сложное для неё условие. Сложное, потому что пятой точкой чует, что именно тут-то её развернут и пошлют в увлекательное эротическое путешествие.

— Третье? — нетерпеливо поторапливает её Джин, наглаживая кота.

— Я должна попрощаться с Юнги, — не «хочу», не «можно?», а «должна», потому что он её чип-и-дейл в одном лице, потому что он единственный, кому всё это время было не плевать что внутри, а не снаружи.

— Нет, — ожидаемо отрезает Джин.

— Тогда в жопу Лондон и твою любовь, возвращай меня Чимину.

Джин закатывает глаза и, подумав с минуту-другую, все-таки даёт свое согласие, но с оговорками. И поэтому через три дня Йесо встречается с Юнги не в университете, не в общежитии и даже не в многолюдном кафе, а в хост-баре. Сокджин выбор места объясняет простым: «Там никто не подумает искать Мин Йесо». Она благополучно оставляет при себе встречный вопрос о том, где тогда будут искать Мин Йесо?

***

— Объяснишь, что происходит? — в лоб спрашивает Юнги, когда она заходит в приватную кабинку, забронированную специально для них.

— Кажется, я смогла уйти от Чимина, — Йесо неуверенно крошит слова о зубы, смотрит в зеркало на стене, без интереса разглядывая собственное отражение: щурится уставшими глазами, подёрнутыми красным по каёмке, выдающими, как на счётчике, количество бессонных ночей; щурится подозрительно, но не злобно. — Кажется, это не навсегда, но имеет все шансы стать таковым.

— Это я уже понял, — качает головой Юнги, закуривая, — в университете только и разговоров, что Пак Чимин сплавил своего соулмейта и жену в одном флаконе.

— Слухи быстро распространяются, — фыркает девушка.

— В чем прикол-то?

— Помнишь, я говорила, что хочу довести Чимина до той черты, когда либо позор со сломанной психикой, но со мной под руку и по всем соулмейтовским законам, либо покой, кофейные чашки и без меня? — облизывает пересохшие губы. — Я добилась желаемого, он внезапно взорвался и буквально отдал меня какому-то чуваку с замашками мецената. Не знаю точно, зачем это нужно Сокджину, но я и не уверена, что хочу знать, ибо жопой чую — там история такое дно, которое мне и за двадцать лет не пробить. В общем, Сокджин договорился с Чимином и СОУЛом: Мин Йесо по всем документам оправляется в Китай на обучение по гранту, живёт там три года, Чимин к ней катается для вида, получает в процессе отцовское кресло, а потом Йесо случайно погибает в каком-нибудь несчастном случае. В это время в Лондоне — Ким Ёнсо живёт себе припеваючи с котом, учится в университете и никаких Чиминов знать не знает.

— И этот Сокджин, конечно, тебе за просто так помогает? — спрашивает Юнги, перебирая взглядом её по косточкам, когда они на минуту погружаются в тишину.

— Пока — да, но!.. — указательный палец задирает, — я планирую свалить раньше, чем он решит выставить мне счет.

— Вот скажи, — Юнги даже бровью не ведет, хмуро разглядывает граненый бокал, крутит в руках, оставляет отпечатки на вспотевшем стекле. — Чего тебе с Чимином-то не жилось? Он уже на мировую с тобой пошёл, а ты в позу. Зачем?

— Давай, на пальцах. Из-за его заебов на идеальности меня изнасиловали — раз, — загибает первый. — Из-за этого же мне постоянно тыкали в лицо тем, что я шлюха, рассылая мои фотки везде и всем — два. Он в прямом смысле купил меня у моих родителей, когда я не пошла с ним добровольно — три. Он выкатил свод его правил для его комфортной жизни — четыре. Он силой заставил меня выйти за него замуж, когда я просто покурила травы, потому что объективно он меня давил морально — пять. Мне угрожали из-за него — шесть, — загибает большой палец левой руки. — Не отпустил меня даже тогда, когда узнал о том, что со мной сделали из-за него, хотя я просила — семь. Всё это время он плевал на меня, мои чувства и желания — восемь. Постоянно угрожал мне и пытался меня переделать под себя — девять. Самое главное, он выбросил меня, когда понял, что я не подлежу исправлению, слишком деформирована — десять.

Вдох, пальцы в кулаке посильнее сжимает, чтобы ногтями в ладони впиваться до глубоких следов.

— Не можем мы с ним вместе быть, даже если соулмейты.

Эта выдуманная ею же невозможность, немощь даже, щекочет больные нервы и заставляет ампутировать ту часть сознания, которая отвечает за предусмотрительность, благоразумие и выживание. Ей будет дурно так далеко от него в прямом и переносном смысле, но всё равно меньше, чем с Чимином рядом.