Бес противоречий (СИ)

Что там у нас было на тему «жена должна вдохновлять мужа»? На удачу заряжать, ага. Деньги в дом, юбку в пол, энергию в космос… ладно, здесь лучше обойтись без перегибов. В конце концов, на дворе не девятнадцатый век, а он вроде как не настаивает на том, чтобы Йесо сидела дома и пыль пипидастром с верхних полок стряхивала, но всему ведь должен быть какой-то предел. Например, морской соли, которую она вмешивает в кастрюлю в размере пяти столовых ложек.

Чимин смотрит на неё оценивающе и думает, что если такова цена внятного диалога, то он лучше завтра с ней поговорит, только шкафчики закроет и хлопья с пола подберет.

***

В пятницу утром Чимин, оттирая жирное пятно от сливочного масла, думает, что любые мысли о Йесо — мертвая петля. Каждый раз ему чудится, что он перерос и её, и эти какие-то ущербные, рахитные недо-отношения. Мол, вот, погодите, ещё пару таких выкрутасов со стороны Мин-никакого-порядка-Йесо и Чимин отправит её к родителям, к Юнги — порхать в образе шлюхи по университету, напиваться, засосы ставить в университетском дворе. А потом случается реверс в прошлое и дайте-ка подумать: школьница, скулёж в темной каморке, чужое желание выслужиться и его в этом вина. В общем, к вечеру Чимин уже остывает, отдраив до блеска всю кухню.

Йесо он находит в коридоре в черной водолазке, в черной юбке и в черных босоножках на высоченной шпильке, которыми она не без удовольствия раскурочивает давний чиминов комплекс по поводу роста. И Чимина по новой накрывает, мертвую петлю на шее потуже затягивая и обещая ему максимально томный вечер.

— Только попробуй выкинуть что-то при всех, — шипит он ей в ухо, когда они выходят из машины. Приходится задрать голову повыше, потому что иначе не достать, и за одно это уже хочется скрутить её в бараний рог. — Накажу при них же.

Весь вечер Йесо общается с женской половиной банкета, в руках крутит один единственный бокал шампанского, охотно пробует закуски и даже не забывает подходить к своему мужу, чтобы наклониться и шепнуть ему что-нибудь милое. Так кажется всем окружающим. Чимин же видит, как стремительно она пытается закусывать, чтобы не пьянеть слишком быстро; слышит, как она едва языком ворочает ему свое «ещё пять минут и я выпущу себе кишки». Он не против посмотреть на это. Почти на сто процентов уверен: Йесо очень аккуратно и драматично в стиле Поллока разложит их вокруг себя.

Самое ужасное, что он замечает — взгляды. Жадные, взволнованные взгляды охочих до молодой плоти мужчин и… Сокджина. Того самого Сокджина, с которым его стравливают с самого детства, но до этого года он был лишь призрачной: «А вот Сокджин-ши с отличием окончил школу», «Поступил в лучший университет Лондона», «Получил грант на реализацию научного проекта», а теперь Джин в Сеуле. Смотрит на его соулмейта. У Чимина кошка на ребрах не то скребется, не то урчит довольно. Чимин ещё точно не знает, что он чувствует, но ему определенно это не нравится. Горло дерет когтями от неприятных ощущений, когда Ким подкрадывается к Йесо со спины и закрывает её своей широкой. Чимин со злостью отмечает, что даже на каблуках она всё равно ниже Сокджина почти на голову.

— Так ты и правда жена Чимина, — доносится до Пака глухим смешком, заставляя его всего напрячься и непроизвольно шагнуть ближе к ним.

— М-м? — неразборчиво что-то мычит Йесо, явно пережевывая очередную тарталетку с креветкой, она их вроде любит.

— Говорю, решил, что это шутка какая-то, будто Пак Чимин женился на известной шлюхе и лесбиянке Сеульского университета, а оказывается — правда.

И Чимину хочется сорваться туда, чтобы, как минимум, возразить — Йесо не лесбиянка, уж в этом-то он точно уверен, но он застывает камнем. Дает ей шанс самой постоять за себя — сделать выбор. Желательно правильный. Только он сам не уверен в том, есть ли этот правильный выбор, но прямо сейчас ему кажется правильным не вмешиваться. Она столько нянчила в себе эту боль, уворачивалась от чужих выпадов, разрушая себя, а теперь у неё есть реальный шанс прервать цикл, создать свой собственный. И Чимин терпеливо ждет, как тот самый родитель, что страхует сзади, усадив своего ребенка на двухколёсный велосипед. Ждет и готовится расстелиться в её ногах, лишь бы падать было не больно.

Йесо молчит. Чимин, кажется, слышит, как она хлопает ресницами. У него сердце в такт бьется, заглушая чужие голоса, которые активно обсуждают партию в гольф и новый благотворительный фонд.

— Ладно, можешь, ничего не говорить, — первым не выдерживает Джин. — Вижу, что правда это лишь отчасти. Чимин опять захапал себе самое лучшее, а жаль. Я бы тебя в черное не заставлял одеваться ни по пятницам, ни в любой другой день.