Бес сознания 2 (СИ)

— Что ты такое говоришь? — с явным недоверием возмущается Сема. — Не может партия Прогресса такое делать. Мы таким не занимаемся, в этом я уверен. А про города Возрождения — это я слышал. Даже видел некоторые наработки и планы завершающей стадии. Это прекрасные города, Леня. Там и центры реабилитации, и психологические корпуса, и оздоровительные процедуры, и специалисты-кураторы по возвращению этих людей в социум.

— Ага, конечно, еще джакузи, массажистки с пятым размером и пятиразовое питание! — саркастично добавляю я. — Неужели сам в это веришь? На кой черт партии Прогресса тратить столько денег на бомжей-наркоманов. Явно же здесь что-то нечистое. И еще раз повторю, Семен, они сами привозили наркотики лутумам и скидывали их из вертолета. Регулярно. Один такой эпизод я видел собственными глазами.

— Да мало ли что ты там видел? — обижается Сема. — Уверен, что ты просто все неправильно понял.

— Так, ладно, заболтался я, — резко прерываю я спор, отбирая контроль. — Разбудите Вову и пусть едет.

Никто из подопечных даже с места не сдвинулся. Семен понятно — у него нога, а вот Мишка с Саней начинают играть в гляделки. Мол ты иди, нет, ты иди.

— Чего это вы? — удивляюсь я.

— Бесит он меня! Козел он просто, — возмущенно отвечает Санек.

— А меня он бросил тогда, — набычено говорит Мишаня, — не по-мужски поступил, а как предатель. И это, — Мишка резко меняется, теперь словно смущается чего-то и протягивает ту тетрадь, в которой рисовал. — Я тут немного набросал для Семена. Сверховский героический образ, так сказать. И еще подумал над псевдонимом. Как вам: Разрушитель?

Я смотрю в тетрадь, там неумело нарисован толстый человечек с плащом и в обтягивающем костюме, позади развевается плащ, на руках толстые браслеты, а на лице маска а-ля Зорро.

— Ну, неплохо, — тяну я и добавляю: — наверное.

Санек начинает хихикать, потом подражая какому-то грубому голосу, известному только ей, нарочито и торжественно говорит:

— Встречайте! Герой партии Жизни Семен Разрушитель!

Мишка усмехается, чешет карандашом в затылке.

— Ну да, может перебор немного, — смущается он. — Но подходит же. Я ведь видел, как он ногой вот так — бух, и все в стороны разлетаются. Вот бы мне такую сверхспособность.

Решаю Семену дать слово, а то обсуждаем тут его, а слово не даем.

— Мне конечно очень приятно, — осторожно начинает Сема, — но Разрушитель, как по мне, слишком претенциозно. Я бы предпочел что-то поскромнее. Давай еще подумаем.

Мишка не обижается, с энтузиазмом кивает.

— Так, ладненько, с вами тут весело, конечно, но Вову кто-нибудь уже разбудит, наконец? Я, вообще-то, там подыхаю в чистом поле с маленьким ребенком, и мне уже пора, — и не дожидаясь, когда кто-нибудь из них соизволит сделать то, что я прошу, набираю в грудь побольше воздуха и что есть мочи ору: — ВОВА, ВСТАВАЙ! ХАРЕ ВАЛЯТЬСЯ!

Не проходит и десяти секунд, как заспанный Вован, потирая кулаком глаз в один трусах и носках предстает перед нами.

Санек тут же возмущенно фыркает.

— Чего вы разорались? — вопрошает он.

— Давай одевайся. Нужно забрать меня в Стараполевской недалеко от Армавира. Буду тебя проверять по возможности, но постарайся быть осторожен и ни во что не вляпаться. Все, поторопись, жду.

Реакции Вовчика не дожидаюсь, и так здесь засиделся, а там Васька один. Возвращаюсь обратно.

Глава 5

Открываю глаза, чувствую, как маленькие пальцы требовательно дергают меня за бороду, тычут в нос, пытаются засунуть что-то в ноздрю.

— Ле, тавай, — требовательно говорит Василий.

— Я уже здесь, — отвечаю я и приподнимаюсь на локтях.

Зрение проясняется, любопытные глаза Васи таращатся на меня, он перестает совать пальцы мне в нос и спрашивает:

— Ле, не пишь?

— Нет, нет, уже не сплю. Отдохнул. Пойдем дальше, найдем людей и пристроим тебя, — говорю я и начинаю вставать. — Может, хоть там добрые люди отмоют да накормят тебя. Ты есть хочешь?

— Ам-ам, — соглашается мелкий и тычет пальчиком себе на открытый рот.

Конечно, хочет, что он там ел? Куском черствого хлеба слишком-то не наешься.

Я встаю, замечаю корову на дороге. Но это только потому, что корова большая и она сразу бросается в глаза. И только затем натыкаюсь взглядом на тучную женщину за пятьдесят в цветастом халате. Смотрит она нехорошо, я бы даже сказал — враждебно.

— Чего здесь делаешь, ирод проклятый?! — сварливо кричит она мне. — Воровать пришел нашу скотину, тварь ты смердящая?!

Надо же, какая милая приветливая женщина. Хорошо же встречают тут местные лутумов. С помпой, с огоньком.

— Мне ничего не надо, женщина, — кричу я в ответ и беру Васю на руки. — Я ребенка привел, сирота он, с голоду там в мусорном городе помрет. Жалко мальчишку, совсем ведь маленький.

Женщина сводит брови к переносице, упирает руки сердито в бока и с подозрительностью произносит:

— А не врешь ли? Откуда мне знать, что он сирота, может, ты его у матери лутумки украл, чтобы к нам в станицу зайти. А потом ни курей, ни гусей недосчитаемся.

— Да не вру я! И в станицу к вам не хочу. Просто вот — возьмите ребенка и позвоните куда надо.