Бес сознания 2 (СИ)

— Да делать мне, что ли, нечего с твоим заморышем возиться. Тебе надо, вон сам и иди! — восклицает она и резко теряет ко мне интерес, только добавляет перед уходом: — В сельсовет зайди или в церковь к батюшке Прокофию. Они там разберутся.

Черт. Все-таки придется самому топать. А мне вот очень не хочется терять время. Потому что оно идет, и вот-вот кто-нибудь найдет и освободить Эллу Стриж. А она, как пить дать, будет искать меня в первую очередь здесь. А я сегодня сверхов сжигать не планировал.

Сетуя на свою участь, я несу Васю к станице. Крыша с крестом деревянной церквушки виднеется даже отсюда и кажется, что идти туда не так уж и далеко. Решаю идти в церковь. Все-таки батюшка, человек набожный, а значит, ребенка в обиде не должен оставить.

Пока иду, в голову приходят забавные размышления. Вот, интересно, а не начнет ли меня коробить в церкви? Я ведь бес, как-никак, а он в православном христианстве самая что ни на есть нечисть. И не только в христианстве.

Вдруг я сейчас войду в храм, и у меня кожа запузырится, наизнанку начнет выворачивать и станет мне так плохо, что ломки покажутся легким насморком.

Нормальный человек, подумав о таком, наверное, передумал бы туда идти. Но разве я нормальный человек? Нет. И никогда себя таким не считал.

Да и вообще, очень уж любопытно проверить свою реакцию на всякие религиозные атрибуты. Узнать, так сказать, каноничная я нечисть или нет. Знания — сила.

С горем пополам и тремя остановками мы с Васькой доходим до церкви. К счастью, улица, ведущая к ней, оказывается пустынной, да и, кажется, местные жители в обеденное время не слишком любят гулять под палящим солнцем.

Церковь оказывается очень старой и давно не видавшей ремонта. Крыльцо покосилось, доски в некоторых местах практически сгнили. Да и место это церковью назвать сложно: три этажа из сруба, небольшая колокольня, скорее так — церквушка.

Первым вперед пускаю Васю. Затем осторожно иду сам. Под ногами поскрипывают доски, но еще сильнее скрипят несмазанные петли на двери, когда мы ее открываем.

Там за дверью полумрак, стоит только сунуть нос, сразу же ощущается запах ладана.

Мы заходим.

Прислушиваюсь к своим ощущениям. Вроде корчиться и биться в агонии желания нет. Отлично.

Внутри церквушка выглядит архаично. Посреди комнаты купель для крещения, множество икон на стенах, под ними медные подсвечники, на дощатом полу старые выцветшие половики — вот и все внутреннее убранство.

— Отец Прокофий! — кричу я, чтобы уведомить обитателей церкви о своем появление.

Здесь, кстати, такая тишина, что я начинаю сомневаться, что тут вообще кто-то есть.

Вдруг откуда-то сверху, где лестница, слышится шорох, затем шуршат шаги и зычный настороженный голос вопрошает:

— Кто здесь? Что-то случилось?

— Да дело к тебе есть, спустись к нам, будь добр, — отвечаю я.

Ну не перекрикиваться же с ним через лестницу.

— Обождите тогда, — отвечает отец Прокофий.

Ждать приходиться недолго. Через несколько минут, громко топая, к нам спускается крупный и высокий священнослужитель. Борода у него белая как снег и пушистая, небольшой золотой крестик на груди поблескивает, весит прямо поверх бороды, словно батюшка его только что надел. Единственное, что выбивается из привычного образа священника — это пэку.

Отец Прокофий окидывает нас придирчивым, изучающим взглядом, долго смотрит на меня, настолько долго, что я не выдерживаю и говорю:

— Мальчика привел, Василием зовут. Нужно его пристроить. И накормить бы было неплохо.

Батюшка переводит взгляд на мелкого и теперь придирчиво изучает его.

— Твой сын? — вдруг осуждающе спрашивает он, при этом продолжая следить за Васькой.

— Нет, сирота.

— Крещеный? — он вскидывает брови и сурово смотрит на меня.

— Сомневаюсь, что в мусорном городе кто-то его бы крестил.

— Значит, надо крестить, — авторитетно заявляет он, резко разворачивается и уходит наверх, оставив меня в полнейшем замешательстве.

Я перевожу взгляд на Васю.

— Ам-ам? — с надеждой спрашивает он.

И тут же сверху кричит отец Прокофий:

— Пройди через дверь за лестницей, там трапезная, найди что-нибудь и накорми ребенка.

Беру Васю и иду с ним туда, куда сказал батюшка. Кухня выглядит неожиданно современно, пусть и скромно. Про себя отмечаю, что отец Прокофий, по всей видимости, живет в церкви совсем один.

Открываю холодильник. Внутри довольно много еды. Первое, что попадается на глаза — кастрюля с ярко-красным борщом. И так мне захотелось этого борща, что чуть слюни не потекли. Нам с Васькой полезно будет горячего и жидкого поесть. Малой такого, наверное, вообще никогда не ел.

И хоть меня отец Прокофий есть не приглашал, я даже и мысли не допускаю, что не попробую этот чудесный ароматный борщ. К черту приличия, я зверски голоден и изможден, и вообще Господь завещал делиться.

Мою руки и себе и Василию, кое-как умываю нас. Затем ставлю борщ на плиту, нарезаю свежий мягкий и хрустящий хлеб. Хлеб такой душистый, что не выдерживаю и начинаю грызть горбушку, а мякушку даю Васе.