Бес сознания 2 (СИ)

Про себя же думаю, что если бы знал батюшка кто я на самом деле, такого бы не говорил. Но мне действительно сейчас нужна помощь и отказываться от гостеприимства я не собираюсь.

— Я, знаешь ли, захаживал время от времени на вашу свалку, — продолжает говорить отец Прокофий. — Видел, какой там люд: одурманенный, жадный и злобный как зверь. Да и вообще, жизнь лутума больше похожа на жизнь животного, а не на человека. Вся молодежь там такая, смотреть больно. А ты другой. Василия вон привел, другим бы до него не было никакого дела. А ты привел.

— Угу, — киваю я.

— Что ж, ладно, — хлопает он себя по колену, — идите уже мыться. А то смердит от вас, честно говоря, похлеще чем от деревенского сортира.

Мне отец Прокофий начинает нравиться все больше. Он, конечно, немного с придурью, но кто вообще без нее? И мужик он явно неплохой, и Ваську с ним оставлять ничуть не страшно. Уж лучше пусть растет при церкви, чем в приюте, или не дай бог в каком-нибудь городе Возрождения.

Мы отправляемся с Васей наверх, там уже набранная горячая ванна. Сначала мою мелкого. Он поначалу противиться и капризничает. Непривыкший купаться Вася откровенно боится воды. Но потом ничего — привыкает, удивляется мыльной пене на мочалке, играет с ней. Когда заканчиваем с купанием, выясняю, что волосенки у Васьки на три тона светлее, а вот от взгляда на его тельце становится не по себе. Понятно, что с питанием на свалке плохо, но чтобы настолько... Одни ребрышки и косточки. К счастью, живот еще не раздулся, как у африканских детей, но недостаток витамин и полноценного питания уже явно отразился на мальчишке.

— Ну ничего, — говорю я, — Прокофий тебя откормит, подлечит, вырастишь крепким, красивым и умным.

В ответ Василий только улыбается, словно бы действительно понимает, о чем я говорю.

После передаю Васю Прокофию, и отправляюсь сам на гигиенические процедуры. Пока набирается ванна, раздеваюсь и рассматриваю себя в зеркало. Честно говоря, без слез на это смотреть невозможно. Живот настолько впалый, что кажется, надави пальцем на пупок, и можно коснуться позвоночника. Что ж, ладно, откормим.

Рассматриваю лицо в поросли, решаю, что неплохо бы побриться. Очень интересно взглянуть на то, что кроется под этими зарослями. Долго ищу на полках в ванной бритву, но отец Прокофий с его пушистой бородой, наверное, и вовсе не бреется, а только подстригает ее.

Наконец под раковиной нахожу опасную бритву, каких не видал уже лет двадцать. Бритва оказывается довольно острой. Мылю лицо и приступаю к делу.

Через десять минут изучаю свое гладко выбритое лицо в зеркале. Черты довольно привлекательные, если не брать во внимание болезненный взгляд и излишнюю худобу. В общем, мне даже нравится. Вполне себе ничего у меня морда.

Когда вода набирается, прежде чем лезть мыться, решаю снова проверить способности. Очень уж мне не нравится, что они вот так ни с того ни с сего пропали. Да и Вову мне нужно проверить, убедиться, что он едет за мной.

Ложусь на пол, закрываю глаза и вдруг все получается. Я оказываюсь в темном пространстве, перед глазами привычное меню. Что же это тогда получается? В голову приходит самое очевидное — на батюшку мои способности не действуют. Значит, все же работает религиозная защита от бесов, только не так, как я предполагал.

Не теряю время, переключаюсь на Вову.

Он оказывается далеко не в машине, как я рассчитывал. Вова стоит у каких-то гаражей, рядом несколько мужиков в грязной робе, от них несет соляркой и алкоголем. Что это он еще задумал?

Я уже было собрался заставить подбить ему и второй глаз, решив, что он снова решил нас кинуть и действовать по-своему, но тут один из мужиков подходит к нему и протягивает ключи от авто. Москвиченок что ли сломался?

— Спасибо, — говорит Вован, — ты меня очень выручил, Петрович.

— Ай, да мне для людей Кузьмича ничего не жалко, — отмахивается Петрович, — но жду разницу через неделю, Черныш. Не вернешь, придется доложить Кузьмичу. А ты сам знаешь, что он не любит, когда его беспокоят по таким пустякам.

— Через пару дней железно верну, — говорит Вовчик, жмет Петровичу руку, разворачивается и уходит. И идет он прямиком к старенькой красной Ниве. Ясно, машину сменил. Это он, конечно, правильно, это он молодец.

Возвращаюсь в себя обратно. Снова наваливаются все симптомы ломки, отмечаю про себя, что потихоньку начинаю к ней привыкать или это просто исцеленная печень заработала. А может, и волшебный борщ так подействовал.

Надеваю принесённые отцом Прокофием вещи: рубашка в голубую полоску и брюки. Одежда по длине мне подошла, а вот по размеру явно велика. Брюки пришлось подвязывать шнурком, который батюшка предусмотрительно подсунул мне с остальной одеждой. Но вообще, дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Не в лохмотьях — и на том спасибо.

Напоследок окидываю свое отражение в зеркале — ну вот, немного даже стал на человека похож. На больного, плохо одетого и с паршивой прической человека, но все же уже не на лутума.