Бес в серебряной ловушке

День не задался с самого утра. Едва оторвав от комковатой подушки свинцово-тяжелую голову, Ленц полез в кошель и обнаружил, что вчерашний проигрыш в кости куда значительнее, чем ему казалось накануне. А желчный педант-капитан окончательно испортил день, сунув холеный палец в давно не чищенное дуло аркебузы и учинив страдающему от лютого похмелья подчиненному свирепый разнос.

Вне очереди отстояв в карауле, швейцарец с еще большим пылом возненавидел капитана. А хуже всего, что злосчастная аркебуза осталась нечищеной, поэтому вечер предстояло провести за грязным и унылым занятием.

Преисполненный вновь всколыхнувшейся досады, Ленц грохнул кружкой о столешницу:

– Черт бы подрал вас, капитан! – с чувством провозгласил он. – Пусть черти в аду посадят вас в пропасть, полную аркебуз, и обрекут чистить их веками и тысячелетиями!

Произнеся этот искренний тост, Ленц опрокинул в глотку вино и с отвращением крякнул. Выискивая на блюде кусок попривлекательнее, он не обратил внимания, как к столу приблизились осторожные шаги.

– Доброго вечера, господин военный.

Ленц поднял удивленный взгляд – у его стола стоял долговязый паренек.

– Чего тебе, малец? – проворчал швейцарец. Люди были сейчас противны ему независимо от возраста и сословия. Паренек бесхитростно улыбнулся:

– Не осерчайте, господин. Я рядом сидел, случаем услышал, вы на аркебузу сетуете. Ежели вам недосуг, я с радостью бы вам ее почистил за сущие гроши.

Ленц прищурился. Что-то в отроке показалось ему необычным. А, вот оно. Темные глаза неподвижно смотрели куда-то поверх головы швейцарца.

– Эге, да ты слепой, мальчуган! – протянул вояка, а подросток беспечно пожал плечами:

– И что же с того?

– Да как ты оружие-то чистить можешь? Окстись, убогий!

Наемник хохотнул и, потеряв интерес к незадачливому попрошайке, вернулся к трапезе. Отведя глаза, он не заметил, как сжались челюсти подростка при слове «убогий». Однако резкая отповедь не смутила юнца.

– Вы не верите мне, господин? Тогда не угодно ли заключить немудрящее пари? – В голосе нахала прорезалась вызывающая нотка, и швейцарец раздраженно уставился на него. Мальчишка бесцеремонно оперся ладонями о стол. – Я на ваших глазах вычищу вашу аркебузу по всем правилам. Ежели справлюсь не хуже зрячего – угостите меня вином. А будете недовольны – так я вас угощу.

Швейцарец усмехнулся – уверенность юнца начинала его забавлять. Кроме того, условия пари были недурны… Подросток подлил масла в огонь:

– Соглашайтесь, господин военный! Что вам терять? Вы что так, что эдак в прибыли остаетесь.

– Ну что ж, давай поспорим. – Швейцарец поднялся из-за стола. – Тебя как звать-то?

– Фабрицио, – лукаво улыбнулся мальчишка, протягивая руку.

…Полчаса спустя Ленц сидел на шатком табурете в своей комнатенке наверху, во все глаза глядя, как мальчуган сноровисто разбирает замок аркебузы. Неподвижный взгляд, устремленный в пространство, скоро перестал вызывать у швейцарца неприязнь. Куда занятнее было следить, как гибкие смуглые пальцы, словно наделенные собственным потаенным зрением, ловко распотрошили замок, счистили пороховую гарь и налет ржавчины, дотошно смазали механизм, принялись за сборку… Еще четверть часа – и мальчишка отложил шомпол, прислонил аркебузу к столу, тщательно вытер руки и обернулся к заказчику:

– Что скажете, господин?

Вопрос прозвучал с неколебимым спокойствием, и лишь самое чуткое ухо уловило бы в нем оттенок похвальбы. Но Ленцу не было дела до таких мелочей. Он взял в руки ружье, осмотрел замок, дуло и восхищенно присвистнул:

– Справная работа, малец! Ей-богу, и проигрыша не жаль!

Фабрицио постарался скрыть польщенную усмешку, а швейцарец уже громогласно звал слугу: дурное настроение как-то само собой ушло в песок, и Ленц, даже не подумав из принципа заупрямиться, щедро налил новому знакомому вина.

– Тебе сколько лет, приятель? – уже вполне благодушно полюбопытствовал наемник. – Семнадцать? Сноровистый, чертенок. У иных уже полголовы седых волос, а все руки не к тому месту приспособлены.

– Если с душой учить – и дурака выучишь, – с усмешкой отозвался юнец, красноречиво передернув плечами. – Я любое оружие чищу, точу клинки, тетиву мастерю. Как еще без глаз время коротать? Не по девушкам же бегать.

– Это ты зря. – Ленц отпил вина и добавил шутливо и малость назидательно: – Девки – они не до глаз охочие, а того… до чего другого.

Фабрицио ухмыльнулся, но швейцарец заметил, как у мальчишки вспыхнули скулы, и оглушительно расхохотался.

…Они расстались далеко за полночь. Пьяный и безудержно веселый Ленц долго колотил парня по плечу, обещая, что распустит слух среди однополчан и непременно обеспечит нового приятеля заказчиками, понеже любителей обихаживать свое оружие негусто.

Фабрицио, тоже в изрядном хмелю, путано благодарил и обещал не подвести швейцарца. Наконец подростку все же удалось распрощаться с новоявленным благодетелем и двинуться по скрипучей лестнице на третий этаж, где он снимал комнатенку четыре на пять шагов…

* * *