Бес в серебряной ловушке

– Оттого, что вам проще поделиться со мной, чем объяснять в Патриархии назначение этого застенка и творящиеся в нем гнусности. Не нужно скептических улыбок, Руджеро, я знаю о тех… разногласиях, что были у вас в юности с церковью. Поверьте, о них не забыли. Вы же сами прекрасно знаете, какая долгая и избирательная память у отцов настоятелей. Вопрос лишь в том, что именно вспомнят они в нужный им момент. По знакомству с вами я в курсе, что церковь очень не любит, когда кто-то ворует из ее закромов и попирает ее законные права.

– Хватит, Орсо! Ваша ирония бессмысленна, я ничего не узнал от мальчишки. Да, не взводите бровь так картинно, он действительно нем как могила. Я угрожал ему, сулил свободу, истязал плетьми. Все напрасно.

– Крепкий парень… – пробормотал полковник и тут же снова нахмурился. – Так где же он теперь? Или вы успели бросить непокорного на корм крабам?

– Ну, будет вам, – проговорил Руджеро с усталой примирительностью. – Юноша в допросной. Погодите, полковник, возможно, он все же пойдет на попятный. Уже на исходе третий час.

– А что с Гамальяно? У них был предварительный сговор?

Монах покусал губы:

– Парень утверждает, что их знакомство случайно. И знаете, Орсо, я склонен ему верить.

Полковник усмехнулся, хоть в глазах его мелькнуло замешательство:

– Подобное совпадение равносильно чуду, святой отец. Впрочем, на то вы и клирик, чтоб верить в чудеса.

– Господь не бродячий фокусник, чтоб веселить чудесами толпу! – рявкнул Руджеро. – Но он не забывает явить свое могущество, когда в том есть нужда! – Помолчав, монах добавил сквозь зубы: – Однако этот мальчишка все равно знает намного больше, чем делает вид. А потому…

И в этот момент, прерывая доминиканца, из щели под потолком донесся отчаянный вопль. Орсо вслушался в него и перевел взгляд на Руджеро:

– Пойдет на попятный, вы говорили? Посмотрим.

* * *

Войдя в каземат, Орсо готов был увидеть перекошенное лицо и глаза, полные муки. Однако наткнулся на мутный от боли, но пристальный взгляд, в котором вдруг проступило удивление. Полковник неторопливо приблизился к арестанту.

Совсем юн. Лицо бледно до желтизны, но темные глаза смотрят пытливо и настороженно. Свежий рубец поперек широкой груди, спутанные волосы прилипли к сочащимся кровью полосам на по-отрочески угловатых мускулистых плечах. Он поднял голову, не отрывая от полковника пристального взгляда, и Орсо заметил прокушенную губу и узкий ручеек крови, запекшийся на квадратном подбородке. Так сдерживают крик. На обеих щеках царапины, словно от острия шпаги. Вот, значит, чья кровь запеклась на клинке мерзавца Ансельмо. Прирожденный сорвиголова и авантюрист… А вот и затея Руджеро. Обе ноги и одна рука перетянуты кожаными ремешками, глубоко вошедшими в отекшую кожу.

Снова встретившись глазами с мальчишкой, полковник спокойно произнес:

– Вам больно, Годелот?

Юноша секунду помолчал, а потом невнятно ответил, с трудом размыкая пересохшие губы:

– Нет.

– А как насчет спины?

– Переживу.

…Пришелец вовсе не походил на ангела милосердия. Суровое горбоносое лицо, надменные губы, обезображенные двумя светлыми шрамами, омуты темных глаз, осматривающих узника, будто подранка на охоте. Но шотландец все же ощутил, что появление этого человека изменит ход событий. Ожидая прихода доминиканца, Годелот готовился разыгрывать отчаяние, раскаяние и покорность, но теперь лишь неотрывно смотрел незнакомцу в глаза, силясь понять, как себя вести. А интуиция, обостренная вдруг проснувшейся надеждой, шептала, что сейчас не нужно хитрить…

…Орсо пододвинул стоящий у печи табурет, сел напротив арестанта и снял с пояса круглую флягу:

– Зря храбритесь, Мак-Рорк. Вы пережили черные часы. И важнее всего то, что худшее еще впереди. Но я пришел не запугивать вас, вы, похоже, не из пугливых.

Он сделал паузу, но шотландец молчал, выжидательно глядя на собеседника, хотя полковник видел, что тот мучительно старается не смотреть на флягу. И Орсо заговорил уже без напускной любезности, жестко рубя фразы:

– Вы юный болван, вляпавшийся в грязь чужого подворья. И вы не представляете всей глубины помойной ямы, в которую угодили. Но я хочу кое-что вам предложить. Не нужно гордых гримас и отказов из детской бравады – подумайте, я предложу лишь раз.

Хоть вы и бестолковый птенец, вы должны сознавать: дадите вы инквизиции то, что ей нужно, или нет, но живым вас никто не отпустит, слишком густая похлебка варится на хрящах вашего дела. Я же готов забрать вас отсюда. Прямо сейчас. Со святыми отцами уже все улажено, как – не ваша забота. В моем венецианском отряде есть свободное место, один из солдат вышел в отставку. Вы станете рядовым моего полка и вассалом моего нанимателя. Решайте. Свобода и возможная военная карьера – или плен, муки и смерть. У вас ровно минута на размышления.