Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Коннор осматривал комнату без какого-либо интереса, держа руки в карманах темно-синих брюк. У него был такой вид, словно бы и не было недели разлуки, словно бы мы были не в другом городе, а просто находились в своей собственной гостиной в доме на улице Зендер-стрит. Как всегда уверенная осанка и учтивый взор карих глаз, блуждающий по окрестностям из окна.

– Боже, Коннор! Зачем так пугать?! – я и впрямь напугалась, услышав вместо голоса Джона голос андроида. Который, между прочим, должен был сейчас находиться дома в Детройте, а не в отельном номере города Буффало рассматривать зажигающиеся огни улицы с пятнадцатого этажа. – Что ты вообще здесь делаешь?

– Прилетел за тобой, – андроид мельком глянул в мою сторону, после чего вновь вернулся взором к окну, приоткрывая пальцами правой руки шифоновую штору.

Услышав не самый информативный ответ, я улыбнулась, но все же укоризненно покачала головой. Это, конечно, мило, но для меня сейчас звучало, как «я решил забрать тебя сам лично, чтобы ты не учудила ничего по дороге».

Сумка была аккуратно поставлена на колесики, после чего в воздухе послышались шаги. Коннор вернулся к двери в номер, с любопытством заглядывая в соседнюю комнату в голубо-белых тонах с двуспальной кроватью.

– Мне все-таки не десять лет, чтобы за мной в другой штат лететь, – с некоторой обидой произнесла я, на деле ощущая себя очень даже смущенно в хорошем смысле этого слова. Кому будет неприятно, что за ним летят на другой край страны, лишь бы поскорее встретиться после недельной разлуки?

– Я соскучился. Разве это плохо?

Мы говорили такими повседневными тонами, что даже мне, привыкшей к обществу андроида-полицейского, было как-то неловко. Все-таки со временем отношения меняются. Полтора года назад я была готова висеть на шее бедной машины, присосавшись как пиявка. Теперь же мы вполне могли спокойно обходиться временно друг без друга, изредка кидаясь колкостями, но все еще желающие теряться в обволакивающем нас тепле искусственного и естественного происхождения. Влюбленности давно уже не было. На ее место пришло кое-что посильнее, прочнее, и пусть никто из нас с Коннором не бросался каждый день словами любви: одно эмоциональное поле на двоих и стремление заботиться друг о друге говорили за нас.

Улыбнувшись замечанию Коннора на тему «соскучился», я осмотрела гостевой зал, дабы убедиться, что ничего не забыла.

– В общем-то, я собралась. Можно выезжать…

– Не уверен, что хочу вернуться домой сегодня.

Слова андроида не были громкими, но прозвучали так туманно, как будто бы что-то за этим крылось. А за этим крылось. Замерев с телефоном в руке, я тревожно посмотрела на Коннора. Андроид, все еще держа одну руку в кармане, нахмурено продолжал смотреть в сторону спальни.

– Кажется, я тебе задолжал, – продолжил свои изречения Коннор, не спуская глаз с одной точки. Не следовало гадать, куда именно смотрит Коннор. Он смотрит на постель.

Отель, наступившая за окном ночь, кровать… все это надолго впечаталось в моей памяти, изредка воспоминания о случившемся в Кливленде отзывались в груди неприятными ощущениями. Боль утихла, ее давно не было, ровно как и обиды, но все же я порой позволяла себе задаться вопросом: а что было бы, если бы Коннор тогда не ушел? Если бы остался со мной в постели, предаваясь шуршанию постельного белья и женским стонам под светом телевизора? Если бы не задумался о причине желания солдата на службе Камски отдаться практически незнакомой машине? Варианты ответа всегда складывались самостоятельно, иногда я целенаправленно размышляла на эту тему, а иногда старалась задвинуть мысли куда подальше. Ведь нас обоих устраивало то, как все сложилось, и любое изменение в нашем прошлом поведении могло бы повлечь куда худшие последствия.

Сурово нахмурившись от воспоминаний о неприятных чувствах, которые сопровождали меня ко сну на кафельном полу в луже крови, я облизнула губы и посмотрела на телефон.

– Это было полтора года назад. Считай, что долг прощен.

– Нет, – уверено сказанное слово вызвало у меня свору мурашек. По-прежнему люблю, когда он говорит его так просто, так легко. Так настойчиво. – Я не люблю оставаться должным.