Беседа с интересным человеком (Разговор с экстремистом)

Интересно и то, что слово «боярин», часто слегка переиначенное на местный лад, было не только на Руси, и не только в иных славянских землях (в Сербии и Болгарии тоже были «бояре», прямо с той же самой историей и той же самой этимологией этого слова — т. е. от слова «бой»). Слово «боярин» (переиначенное в «болярин») есть даже в Румынии, которая тоже православная христианская страна, несмотря на свой латинский язык. Это потому, что в той давней гражданской войне за установление «жидовской веры» поучаствовали и жители тех земель, что сейчас называются «Румынией». А слово «боярин» они просто позаимствовали у своих соседей — славян. В Литве, как я уже упоминал выше, тоже были «бояре», которые были позже переименованы на польский манер — в «шляхтичей». И даже в Финляндии есть слово «бояре» (переиначенное в «pajari»), где оно напоминает о том, что и Финляндия была когда-то освобождена в результате той же самой гражданской войны за установление «жидовской» веры.

Эквивалентом «бояр» в Испании и Италии были небезызвестные «доны». Этот старинный титул исчез за долгие годы королевских и фашистских тираний и более не применяется в реальной жизни. За исключением только одной группы потомков Адама. А именно сицилийских мафиози, презирающих т. н. «граждан» и солдатню, и упрямо продолжающих именовать себя «донами» — точно так же, как воры продолжают считать себя «боярами».

Эквиваленты бояр есть и в любой другой христианской стране. И в любой христианской стране этот эквивалент боярина отличается от «дворянина», то есть от дворового холопа с саблей.

Кстати, многие до сих пор не могут понять, почему в дореволюционные, равно как и в послереволюционные времена жиды, абреки, воры, цыгане, и даже ссученные казаки так презирали всех этих «графов» и «светлейших князей», не говоря уже о беститульной дворянской мелюзге — той самой, что служила в царёвом войске всякими там «поручиками» и «штабс-капитанами» и требовала, чтобы их звали «ваше благородие». И почему всех этих «благородий» так презирали большевики, которые доводились ворам «социально близкими».

А презирали они их потому, что в отличие от современного т. н. «образованного» холопа, они прекрасно знали историю государства Российского. И им было известно, что дворяне — это сокращённо от дворовые холопы. И даже если хозяин пожалует таких дворовых холопов титулом «графа» или даже «светлейшего князя», то холопами они это этого быть не перестанут. А сами большевики (равно как и их социально близкие — жиды и воры) считали себя именно боярами. А бояре всегда презирали холопов. Даже если последние и назвались «их высокоблагородиями».

То есть и на Руси, и в любой иной европейской христианской стране история становления христианства была одинаковой. При установлении христианства собственно христиане получались вольными людьми, и наступала т. н. «феодальная раздроблённость», она же с виду отсутствие государственности. Но это только с виду. На самом деле та самая «государственность» принадлежала каждому мужу, главе патриархальной семьи, двор и семья которого и являлись «государством». Отсюда же, кстати, и пошла та самая поговорка — «мой дом — моя крепость». Однако, постепенно потомки тех первых христиан утратили свою государственность, она же «индивидуальный суверенитет». Если его кто и сохранил, то это были только казаки-разбойники или мафиози, не желавшие отказываться от статуса «раб Божий».

Примерно в течение 16–17 веков на территории христианских стран Европы, включая и Россию, бывшие люди утратили индивидуальный суверенитет и превратились из человеков в субъектов или «подданных» тех или иных государей. А «подданные» это от слова «дань», если кто позабыл — то есть это те двуногие, на которых наложили обязательство платить дань другому двуногому, и они с этим согласились, тем самым утратив свою личную свободу в пользу получателя дани.

Не могу удержаться, чтобы не привести здесь одну небезызвестную цитату из времён тех самых монархов, которые поработили своих сограждан, превратив их в подданных своего государства. Эта цитата как нельзя лучше объясняет, что же такое «государство». Данные слова приписываются французскому королю Людовику XIV (1643–1715), который заявил в апреле 1655 года на заседании парламента Франции (кстати, ещё один эквивалент той самой Боярской Думы), обращаясь к депутатам, следующее: «Вы думаете, господа, что государство — это вы? Ошибаетесь! Государство — это я!»