Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

То же самое разумей и относительно Евангелия и Христа. Ибо Закон был как бы тенью (см.: Евр. 10,1) и неясным следом того, что позже явили Христос и Евангелие. Евангелие же, будучи вдохновлено самой Истиной, наипревосходнейшим образом восполнило то, чего недоставало Закону, и всем представило в сияющем и блистающем виде бывшее там слабой тенью. И как сказано чуть выше, они совершенно совпадут для всякого пожелавшего подойти с любовью к более таинственному в том и другом, т. е. в Евангелии и Законе, ибо он не найдет в них ничего противоречащего друг другу, но увидит, что все содержание Евангелия скрыто в Законе, а в свою очередь Закон со всеми речениями пророков исполнен в Евангелии. Поскольку же ни одно из этих немногих соображений не смогло тебя полностью убедить, рассмотри следующее.

В портике Соломона был бассейн, называвшийся у иудеев Вифезда. Сюда по причине совершавшихся здесь чудес стекались толпы больных, ибо ангел Господень, сходя ежегодно, волновал воду, и с первого, прыгнувшего в нее после этого, болезнь сходила, словно сбрасываемая змеей старая кожа, и человек получал более крепкое здоровье (см.: Ин. 5,2-4). Кажется неслучайным происходившее с тем человеком и, более того, предзнаменующим. А если так, что же, скажи, иное предзнаменующим, как не возрождение через Божественное крещение и проистекающие отсюда душевное здоровье и крепость? Так смотри же, как значительное и совершенное предвещалось в малых и неясных образах. Ведь сходящий и возмущающий воду ангел обнаруживал Ангела Великой Воли, как его называет Исаия, — Сына Божия, а вода Соломонова портика, коротко говоря, — воды всей земли, которыми после их освящения сошествием Божественного Духа мы смываем пятна с душ, — самую страшную и тяжелую болезнь. И там ведь только один оказывался насладившимся исцелением, и то лишь в отношении тела, теперь же вся вселенная оздоровляется как в отношении душ, так и тел, что несравнимо более велико и божественно. Также и ягненок, приносимый, по завету Моисея, в жертву во время Пасхи и поджариваемый на дровах (см.: Исх. 12,5-6), — и он, всякий это скажет, оказывается прообразом — прообразом принесенного в жертву за всех Бога Христа. В дальнейшем я это лучше объясню. Опять же и то, что Моисей-боговидец позволяет вам, чтобы жена умершего бездетным выходила замуж за его брата (см.: Быт. 38,8) и восстанавливала умершему семя, — и это не просто так было заповедано. Есть ли какая-нибудь польза от этого брака умершему? Если не раскрыть сокровенного в Законе и не заглянуть поглубже, то я не вижу. Но мысль законодавца и пророка как раз такова: ведь первый брат, под которым он имеет в виду Закон, оказался неспособен исполнить свое дело по отношению к женщине — произвести детей, т. е. спасти проклятого человека. Потому и дары, приносимые бездетными, являющими собой образ образа, т. е. Закона, не были принимаемы. Но второй брат, т. е. Евангелие, совершенно покончив с наложенной клятвой, благородно восстановил брату семя — спасение живущих под солнцем.

Из всего же этого ясно следует, что Закон, возникая, был в пределах Евангелия, и оно, в свою очередь, представляет собой завершенный Закон (см.: Рим. 3, 21). Коль скоро это обстоит таким образом, пусть не кажется тебе неприятным и резким, когда что-то из Нового Завета встречается в нашей беседе, хотя предполагается, что между тобой и Евангелием нет ничего общего. Если Бог блюдет в тебе божественное начало, пусть Он позаботится открыть твои смеженные душевные очи, чтобы их достиг свет божественного Евангелия! Голубиные крылья, по божественному Давиду (см.: Пс. 67, 14), вырастут у тебя, и ты, взлетев, отдохнешь на небесах. Если же — да не будет этого! — ни во что ты вменишь представляемое теперь тебе на рассмотрение, но предпочтешь блуждать ошибочным путем твоих отцов, большего я не скажу. Об этом позаботится Бог.