Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

Император: Я не говорю, Ксен, ничего подобного. Что Закон был дан народу Богом, — и я, да и всякий скажет. Но он является своего рода наброском и предначертанием образа; а когда на картину наложены краски, предварительный набросок делается невидим, но полностью не стирается, — ведь картина по отношению к нему являет собой более важную действительность, — так же надо понимать и соотношение Закона и Евангелия. Евангелие есть истина, но из этого никоим образом не следует, что Закон — ложь, и люди верят, что он дан Богом, что он справедлив и свят. И так же, как незаконченность и несовершенство наброска служат ясности образа, ограниченность Закона — полноте Евангелия, ведь, хорошо вглядевшись, в нем можно различить Закон. За исключением немногого, что объясняется соображениями и нуждами того времени и отсутствие чего не причиняет никакого вреда, всему, что есть в Законе, вполне ясно наставляет и научает Евангелие. Например, не прелюбодействовать, не воровать, не лжесвидетельствовать (Мк. 10,19), любить Бога всею душою, силою и помышлением (ср.: Мк. 12,30) Евангелие научает лучше и с гораздо большим эффектом. Закон говорит: «Не прелюбодействуй» (Исх. 20,14), Евангелие же: «Не возжелай» (ср.: Мф. 5,28). Видишь разницу: возжелавший жену другого подвергся искушению, но, будучи, допустим, воздержанным, воздержанностью победил влечение, а может ведь статься, что и не устоял и был побежден. С самого же начала не возжелавший как может стать прелюбодеем? Закон говорит: «Не кради» (Исх. 20,15), Евангелие же заповедует не только это, но и быть готовым давать нуждающимся и всем просящим (см.: Мф. 5,42). Закон учит воздавать «зуб за зуб» (Исх.: 21,24), Евангелие же настолько далеко от мести, что рекомендует ударенному подставлять себя еще желающим полностью насытиться гневом, говоря: «Если тебя кто-нибудь ударит в правую щеку, обрати к нему и другую» (Мф. 5, 39), «И если кто-нибудь заставит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два» (Мф. 5,41). Закон говорит: «Исполняй перед Господом клятвы твои» (Лев. 19,12; Втор. 23,21), т. е. не преступай клятвы, Евангелие же повелевает вообще не клясться (см.: Мф. 5,34-36), ибо многократно поклявшийся когда-нибудь да ошибется, а вовсе этого не делавший как может нарушить клятву? Закон позволяет мужчине брать в жены столько женщин, сколько он может прокормить, количество же наложниц он никак не ограничил, но оставил нашему произволению; Евангелие же предписывает единобрачие, вступать во второй брак позволяет только после смерти первой жены, а иметь наложниц запрещает полностью (ср.: Мф. 19,5-12,1 Кор. 7, 8-16), и на этом не останавливается, но, не отрицая брака ввиду природной необходимости, ибо хорошо знает о ней Творец естества, все же выше почитает девственность (см.: Мф. 19,12) и с большей честью венчает сохранивших ее. И говорит это, не принуждая, но советуя лучшее и более высокое, «ибо иго Мое, — сказал Господь, — благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 30).

Ксен: Еще и то следует из твоих, царь, слов допустить, что сын плотника Иосифа — создатель человеческой природы?

Император: Тебе, Ксен, одно нужно рассмотреть: является ли Он Богом. А если это станет тебе ясным, то будет очевидным и то, что как Бог Он — Творец и человеческой природы, и всякой твари. Если же Он не Бог, то, конечно, и не Творец. Но разговор об этом, согласно уговору, давай отложим. Вернемся к прежнему.

Закон говорит, что желающий пусть даст разводное письмо своей жене и отпустит ее (Втор. 24, 1); Евангелие же говорит: «Кого Бог сочетал, человек да не разлучает» (Мф. 19, 6; Мк. 10,9), ибо: «Оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей» (Мк. 10,7-8). И еще: «Не разводитесь, — говорит, — иначе как по причине прелюбодеяния» (ср.: Мф. 5, 32; 19, 9). Все это ни в чем не противоречит Закону, скорее же подкрепляет его и содействует ему.

Ксен: Если так, как ты, царь, говоришь, в Евангелии написано, а не иначе, то и я, и всякий согласится, что это не является упразднением Закона. А то, о чем ты сказал, что есть в Законе нечто малое, нарушение чего не приносит никакого вреда, что это такое? Я такого не знаю. Потому ничего об этом не скажу. Но я бы удивился, если бы что-нибудь из Закона, хотя бы и весьма незначительное, будучи преступаемо, оказалось не сопряженным с ответственностью, ибо если бы хоть чем-то можно было легко пренебречь и не понести наказание за преступление, таковое не было бы, думаю, с самого начала передано Богом.

Император: Наше рассуждение все это прояснит по мере продвижения вперед.

Ксен: Да будет так. Однако то, что я сказал, — немалое затруднение, которое препятствует мне рассуждать. Кому достанет софистической силы, чтобы доказать, что в разорении Закона — истина?