Беседы о России

Ремчуков: Потом вдруг говорят: Швеция должна стать частью европейского пространства, а для этого ей надо изменить свои законодательства и все подвести под стандарты Европейского Союза. В 1992 году они потеряли треть своих золотовалютных запасов, почти половину стоимости кроны, ставка рефинансирования Центрального банка, которая была в годовом исчислении в 12 %, поднялась на следующий день до 25, затем до 75 и до 150 %. Они не смогли остановить бегство кроны, пока ставка рефинансирования не достигла уровня 550 % годовых. Практически нез инфляции, но это деньги неподъемные. И все банки, кроме одного, оказались на грани разорения. А в этом единственном банке «Свенскохендосбанкен» вышли из кризиса достойно, они давно ввели систему децентрализации управления, потому что выяснилось, что 95 % кредитных потерь приходится на решения, принимаемые высшими менеджерами, вот этими «пузанами» из дорогих автомобилей. Они совершают 95 % ошибок, и всего 5 % кредитных потерь приходится на филиал, потому что там, внизу, он всех знает. То есть он дает кредит какой-то автомобильной мастерской и знает, какой у него оборот, его нельзя обмануть. Это был единственный банк, который доводил до своих филиалов всего один показатель в бизнес-плане — отношение доходов к расходам. Утверждается коэффициент, скажем, 1,8. Это значит, что на 1 крону расходов 1,8 имеют доходы. Все остальное — делай, что хочешь, как хочешь и так далее. А все остальные, кто регулировали даже внутри организации, оказались неконкурентоспособными в условиях дерегулирования.

Ведущий: Тем не менее, и шведы, и японцы при всех потерях моральных и материальных, хотя мы говорили о высоком проценте самоубийств в Японии, живут, как бы это сказать, достойно, вполне достойно. Японцы путешествуют по миру, все обратили внимание, наверное, сколько у нас всегда японских туристов, и молодых, и старых. То есть ниже черты бедности народ не опускается. Вероятно, есть какие-то серьезные моральные издержки и кто-то действительно там живет не так, как привык жить какое-то время тому назад, но наша страна, не претендуя всерьез на какой-то особый путь развития, тем не менее находится в таком положении, когда мы говорим каждый день о все большем количестве очень бедных людей. Я знаю, что вы хотели бы каким-то образом внедрить в общественное сознание мысль о том, что у нас кроме новых русских, новых богатых русских, существуют новые бедные русские. Итак, новые русские — бедные.

Ремчуков: Я думаю, что это одна из самых грустных составляющих реформирования России. Она заключается в том, что мы создали такой класс новых русских, через паузу надо сказать «бедных». Ведь все привыкли к тому, что у нас есть новые богатые русские, эти карикатурные персонажи в красных пиджаках и с толстыми золотыми цепями. Но не надо забывать, что именно старая советская интеллигенция была движущей силой перестройки, это она собиралась на миллионные и тысячные митинги и в Лужниках, и на Манежной площади, и по всей стране, то есть это люди, которые, будучи фактически средним классом советской страны, поддержали Горбачева. Все произошло бескровно именно потому, что когда средний класс поддерживает трансформацию, это идеальный вариант. И уже в пореформенной России выяснилось, что этот самый средний класс советской интеллигенции, то есть учителя, врачи, инженеры, военные, научные работники — все оказались за рамками этих преобразований. Прежняя система распалась, а новая система свои обязательства — вспомните первый указ президента о зарплате учителей, которая должна соответствовать средней в промышленности, — не выполнила. Мне кажется, с этого момента разрыв между властью и обществом начал нарастать, потому что власть перестала нести ответственность за общество, а общество перестало уважать власть. И мы получили феномен, которого не знает ни современная цивилизация, ни какая-либо из предыдущих.

Ведущий: Наш особый путь.