Беседы палача и сильги

— Они уязвимы сильней других. Особенно если в прошлом бывали часто обижены, если затаили злобу, если мечтают об отмщении обидчикам… Веселый и быстро прощающий обиды общительный семейный человек — сущее горе для кхтуна. К такому не подступиться — вглядевшись в испещренную пятнами белесой плесени стену, сильга пробормотала что-то неразборчивое, но очень уж походящее на проклятье.

— Вот почему ты расспрашивала меня и вглядывалась в мои глаза…

— Да — спокойно подтвердила девушка и вдруг сделала короткий режущий взмах, не разрезав ничего кроме воздуха у одной из стен. Развернувшись, она взмахнула мечом еще раз, опять разрезая пустоту — И поэтому тоже, Рург.

— Потому что я одиночка?

— Ты одинок, ты палач, ты изгой. Неприкасаемый по собственной воле. Носитель не искупаемых и преумножаемых грехов. Часто ли ты думаешь о веселье, палач Рург?

— Случается.

— Веселись чаще. Смейся громче. Найди настоящих друзей. И лапы кхтуна минуют тебя, Рург.

— Что ты разрезала? — подавшись вперед, я поочередно вгляделся в стены и… вроде бы что-то увидел…

Дважды моргнув, морщась от льдистых уколов в глазах, я вгляделся пристальней. Да… тут что-то есть, но…

— В тебе нет дара, Рург — тихо сказала повернувшаяся сильга и, высоко подняв свой меч, направив его плоской стороной на стену, велела — Взгляни сквозь клинок.

Не раздумывая, я повиновался и, чуть пригнувшись, взглянул. Отпрянув в удивлении, выругался и взглянул еще раз.

Да…

Я вижу это…

По каменной стене тянулась тонкая, с мой палец толщиной, и словно бы мохнатая черная дымная нить. В том месте, где ее пересек клинок сильги, нить была перерезана и ее отрубленные концы бессильно извивались, в тщетном старании восстановить связь.

— Я была слишком беспечно и задела одну из стелющихся над полом нитей. Другие нити тут же попытались сомкнуться и чуть коснулись нас… Теперь он знает, что мы здесь — прошептала девушка и ее мокрая рука опять потянулась к моему лицу — Этот кхтун стар и силен… зря я сюда сунулась… зря тебя потянула за собой…

Мой ответ последовал тут же и нес в себе не страх, а лишь рассудительность:

— Уходим.

— Поздно… — пройдясь по моим векам, сильга прошлась пальцами мне по переносице, что-то начертила на лбу, бесцеремонно засунула палец в ухо, затем в другое, что-то при этом бормоча. И каждое ее прикосновение было ледяным.

— Почему поздно?

— Тебя одного он бы отпустил… но теперь он знает, что здесь сильга и постарается меня убить, а тебя захватить. Без двуногого коня ему не покинуть этих мест, а после убийства сильги он не сможет здесь остаться — посмертный танец моих плетеней выжжет и убьет здесь все темное… — потеплевшая ладонь сильги прижалась к моей левой щеке — Ты не убежишь, Рург? Не бросишь меня? Факел не должен упасть… факел не должен угаснуть…

— Я следую за тобой, добрая госпожа Анутта — улыбнулся я, выпрямляясь — Факел упадет только вместе со мной.

— Если я упаду…

— Я защищу.

— Ты не сможешь — ее голос окреп, она выпрямилась, зло свела брови — Моя вина. Недооценила… Если мне не удастся, если не успею — беги, Рург! Или ослепнешь!

— Что?!

— Танец плетений тебя не убьет, но ослепит! Навсегда! Ты услышал меня, Рург? Если я упаду, то…

Вместо ответа я сшиб ее с ног и упал рядом. Перекатившись, подскочил, отмахнулся факелом, в то время как другая рука уже тянула из ножен длинный поясной нож. Для моего меча здесь тесновато…

Вскочившая кошкой сильга зыркнула на меня, затем в сторону и с криком ударила. То, что мне как оказалось не померещилось, изогнулось едва-едва заметной дымной лапой и ушло от выпада. Но зато попало под цветные отблески полупрозрачного клинка и… тут же истаяло, а у меня в ушах льдисто закололо, будто зимний ветер зашвыривал туда ледяные иголки.

— Как ты увидел?!

— Даже не увидел — ответил я, пытаясь как можно шире открыть глаза — Просто… что метнулось к тебя из-за той могилы… Это опасно?

— У такой сильной твари как эта — да.

— Насколько? Я должен знать — спросил я, медленно крутясь и пытаясь разглядеть хоть что-то. Впору забрать у девчонки ее меч.

Будто услышав мои мысли, он ткнула меня чем-то твердым в руку. Взглянув вниз, я толчком вбил свой нож обратно в ножны и выхватил из ее ладони нож с широким лезвием в мою ладонь. И лезвие точно не было из железа — полностью прозрачное, дымчатое, с тончайшими серебряными узорами, оно скорее походило на стеклянное… или хрустальное.

— Прижми к глазам! Он идет! Быстрый!

Едва я успел прижать прохладное лезвие к глазам, мне в грудь врезалась тощая сильга и я, послушно сделав шаг назад, обхватил рукой с факелом ее за плечи и дернул на себя. Так мы почти пробежали несколько шагов к выходу, прежде чем остановились.

— Не туда! — крикнула Анутта, пытаясь высвободиться.