Бесенок

— Ты был лучше. Ты бы на второй отряд не нападал, а опрокинув первый отошел. Зачем дурнем подставляться под удар? Леша же пока мал и не сообразил.

— Может быть… может быть…

— Так и есть Питер. Так и есть. — поддержал Меншикова Лефорт, подмигнув Данилычу незаметно. — Федор Юрьевич пишет, что у твоего сына было шесть хорошо вооруженных и отлично обученных солдат против двух десятков какого-то вооруженного сброда. Ну это же совершенно неравные условия. Что смог бы этот сброд против добрых солдат?

— Тебе тоже пишут? — метнул новый острый взгляд, спросил Петр. — Как тогда? И опять молчишь?

— С чего ты это взял, Питер?

— Я не сказывал, что охрана Леши хорошо обучена.

— Ну а как иначе? Разве ему выдали бы недотеп? Никогда в это не поверю.

— Хм, пожалуй, — усмехнулся Петр, закрутив ус. — Ох и ловок же ты. Ведь пишут? Пишут. По глазам вижу.

Лефорт невольно опустил взор демонстративно потупившись.

— Что дельное пишут? Ромодановский не многословен. Добавил к попытке похищения только про какую-то учебную роту и опыты с быстрой стрельбой. Что там происходит?

— Супруга ничего толком не знает. А часть ее слов вызывает подозрение, будто бы по бабьему обыкновению она слишком уши греет на слухах.

— И все же. Что болтают?

— Что сын твой склонил Шеина и Гордона совместно с князем-кесарем к создание особой учебной роты. По словам самого Гордона, в ней учат будущих наставников, каковых мыслят в роты иные отдать дабы повысить их выучку. Они осваивают бой багинетный и прочее.

— Дельно, — пыхнув трубкой кивнул Петр. — И все?

— Рота та не на виду занимается, а за оградой. Так что поглазеть на нее мало кому удается. Оттого и не ясно, чему действительно там упражняются. Болтают даже, что быстрой стрельбе. Дескать, сын твой придумал как стрелять аж шесть раз в минуту из мушкета. Но это абсурд. Просто молва. Да и стрельба редко доносится из-за ограды. Судя по тому, что к той роте постоянно ходят известные знатоки полушписы и рапиры, скорее можно предположить, что эти солдаты действительно учатся бою белым оружием[15].

— А Леша там зачем? Это ведь дела Шеина и Гордона. Особенно Гордона.

— Никто не знает. Но он туда тоже наведывается. Почитай каждый день. Может таким образом решили занять твоего сына марсовыми забавами. От греха подальше.

— И как это понимать? — вопросительно выгнул бровь царь.

— Ну… — несколько опешил Лефорт. — Разве Федор Юрьевич тебе о том не пишет? Письмо ведь большое…

— Большое. Но я у тебя спрашивают. Ты, старый лис, обычно все лучше всех знаешь.

— Ты льстишь мне Питер. — демонстративно потупился Франц.

— Отнюдь. Что там за дела?

— Леша твой притомился просто изучать как дела в мастерских да мануфактурах делаются. Он стал считать кому, что и как они продают. И прочее. А считать он умеет и любит. Так что стало так случатся, что буквально за руку Леша ловил на воровстве. От чего мастеровые стали роптать. Федор Юрьевич постарался это все замять. И занять Лешу чем-то новым.

— А учеба? — спросил Меншиков.

— Языки только остались, — за Лефорта ответил царь, — да летописи старые читает. В остальном — ждет учителей из Европы.

— Вот-вот, — поддакнул Лефорт. — Языки учить он не шибко любит. Хотя на немецком и французском уже изъясняется. И ему в нагрузку дали английский с латынью. Но ему они скучны. И все, кто его знают, видят — он себя из-под палки буквально заставляет. Словно для него это мучение. Однако стойко учит. И делает добрые успехи.

— Прям вот так тяжело? — покачал головой Меншиков.

— Для него это едва ли не пытка. Оттого он мастерскую себе для опытов и добыл.

— Две. — поправил его царь. — В одной он опыты по физике ставит, во второй — по химии.

— Да-да. Две. По Москве болтают, будто бы царевич придумал всепогодный замок для мушкета. И дескать там осечек совсем нет. Но даже супруга моя считает это сказками. Сам же Леша, когда его спросили, не стал про это ничего говорить. Прям так и сказал — нечего про это болтать. Видно утомили его уже этим вопросом.

— А Евдокия? Она разве не присматривает за сыном? — поинтересовался Меншиков.

— За ним присмотришь, — фыркнул Лефорт. — Да и она всецело увлечена театром. Они с Натальей только им и занимаются. После нескольких представлений, что прошли блистательно, вдохновились и рвутся в бой.

— Да, Дунька моя нашла для себя забаву. — хохотнул Петр. — Вот уж не завидная судьба у этих актеришек. Она ведь, если ей что надо, может душу вынуть голыми руками.

— О том, что Федору Юрьевичу пришлось повесить приказчика на строительстве мастерской печной, ты ведаешь? — спросил Лефорт. Петр кивнул. И тот продолжил: — А о том, что учудил Леша на строительстве театра слышал?

— Ну ка — ну ка. Нет. Не слышал.

— Он как-то взялся кирпичи считать.

— Что? — не понял Петр.

— Спросил у купца — сколько тот кирпичей привез. Тот сказал. Так Леша без всякого стеснения взял и пересчитал. Как ты понимаешь, там их не хватало. И хорошо так не хватало. Болтают, будто твой сын предложил купца вместо недостающих кирпичей пустить на кладку. И супруга твоя очень даже это одобрила. Это ведь ее театр. И она за него очень радеет.