Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии

Естественно, Пастер имел право придерживаться любых мнений, которые выбирал, будь они поверхностными или нет, а также изменять свою точку зрения, но мы полагаем, что все согласятся: он не имел права приписывать себе открытия, сделанные другим ученым. Тем не менее, в дискуссии о спонтанном зарождении, проведенной в Сорбонне во время конференции научных обществ 22 ноября 1861 г., непосредственно в присутствии профессора Бешана Пастер присвоил себе доказательство существования живых организмов в среде, не содержащей альбуминоидного вещества. Бешан, с присущей интеллигентнейшим людям неприязнью к саморекламе, слушал в молчаливом удивлении, пока не пришла его очередь, и тогда он, вместо предъявления законных прав на приоритет своей работы, просто прочел доклад об экспериментах из своих великих записок, а также о выводах из них. Вернувшись на свое место, которое по случайному совпадению оказалось рядом с местом Пастера, он попросил последнего признать свое знакомство с только что описанной работой. В отчете о конференции рассказано, каким образом Пастер выразил свое согласие[54]:

Г-н Бешан процитировал свои эксперименты [из записок 1857 г.], в которых превращение сахарозы в виноградный сахар под воздействием воздуха всегда происходило в сопровождении плесени. Эти эксперименты совпадают с результатами, полученными г-ном Пастером, который поспешил признать, что факт, предложенный нашему вниманию г-ном Бешаном, является одним из самых научно строгих.

Вслед за этими словами Пастер вероятнее всего признал и то, что коллега его опередил. Необходимо отметить позднейшее противоречие Пастера самому себе: эту же работу Бешана, которую он здесь назвал научно строгой, Пастер позднее обвинил в «нелепости».

Обратимся к его «Исследованиям пива» («Êtudes sur la Biére»)[55]:

Я должен оспорить претензию г-на Бешана на приоритет. Как известно, я первым доказал, что живые ферменты могут образовываться целиком из соответствующих им микробов, находящихся в чистой воде, в которую добавлены сахар, аммиак и фосфаты, и которая защищена от света и зеленого вещества (хлорофилла. – Прим. перев.). Г-н Бешан, опираясь на известный факт, что плесень появляется в сахарной воде и, по его словам, преобразует сахар, претендует на доказательство способности живых ферментов появляться в среде, лишенной альбуминоидных веществ. Если следовать его логике, г-н Бешан с таким же успехом мог бы утверждать, что доказал появление плесени в чистой сахарной воде без азота, без фосфатов или других минеральных веществ, поскольку именно такая нелепость вытекает из его работы, в которой не выражено ни малейшего удивления по поводу того, что плесень может расти в чистой воде с чистым сахаром, без других минеральных или органических элементов.

Как могло случиться, что Пастер, очерняющий здесь работу Бешана, мог ту же самую работу, как мы уже видели, назвать «научно строгой»? Возможно, она превратилась в «нелепость» только потому, что грозила затмить работу Пастера? И как мог Пастер не заметить в работе Бешана все упоминания контактов с воздухом, без которого образование плесени было бы невозможным?