Бешан или Пастер? Утерянная глава истории биологии

Д-р Вильсон показал, что лорд Листер на практике осуществлял совет соблюдать чистоту задолго до того, как его идеи были сформулированы Пастером. Повлиявшая на Листера пастеровская «теория о том, что causa causans (первопричина. – Прим. перев.) сепсиса ран заключается в атмосферных микроорганизмах, была полностью ошибочной»[195]. Именно на основе этой «ошибочной теории», этого «главного принципа», предоставленного Пастером, лорд Листер применял свою карболовую пульверизацию, от которой чистосердечно отрекся в 1891 г. перед Медицинским конгрессом в Берлине: «Мне стыдно за то, что я мог рекомендовать ее для уничтожения микробов воздуха». Приговор времени прозвучал не в пользу теорий Пастера. А как насчет учения Бешана? Д-р Вильсон продолжает: «Истинная причина вреда заключалась в загрязненном или гнилостном веществе, которое передавалось руками, одеждой или другими способами в свежую рану». Такое заражение полностью объясняет микрозимная доктрина, которая учит, что гнилостное вещество с его патологическими микрозимами может влиять на нормальное состояние собственных микрозимов организма, с которым вступает в контакт. Таким образом, время вынесло свой вердикт в пользу теории Бешана.

Пастер утверждал, что опасность исходит от атмосферных микробов. Он рассуждал о «захваченных» ими пациентах и торжествующе рисовал мелом на доске цепочковидный организм, который назвал микробом родильной горячки.

Бешан придерживался мнения, что на открытом воздухе даже патологические микрозимы и бактерии вскоре лишаются своей болезнетворности, и что отправной точкой септических и прочих проблем являются собственные микроорганизмы.

К какому же выводу в итоге пришел лорд Листер, отказавшись от метода, к которому его подтолкнул Пастер?

Мы приведем его собственные слова, процитированные Джорджем Вильсоном:

Можно не обращать внимания на парящие в воздухе частицы во время хирургической операции, и, соответственно, обойтись без антисептического мытья и пульверизации, при условии, что ни мы, ни наши ассистенты не занесут в рану септическую грязь неатмосферного происхождения[196].

Комментарии излишни.

Но в семидесятые годы девятнадцатого столетия теория специфических атмосферных микробов обладала очарованием новизны, и ее грубоватая простота была привлекательной, хотя многие ученые решительно возражали против нее. Пастер, однако, продолжал уверенно высказываться о болезнетворности микробов, чему во многом способствовали выводы д-ра Коха и других ученых. Сибирская язва, которую мы уже упоминали, стала для него подходящим полигоном для поисков микроба, а немного позже его внимание привлек к себе микроорганизм, который впервые был обнаружен эльзасским хирургом Моритцем, и которого Туссен затем назвал виновником куриной холеры. Этот так называемый микроб Пастер старательно культивировал, как уже ранее культивировал bacillus anthracis (сибиреязвенную бациллу. – Прим. перев.). Помимо этого, он ввел моду на нечто вроде исследований искусственной болезни; то есть, вместо внимательного изучения экспериментов природы над объектами естественного заражения (людьми и животными), появилась мания вызывать болезни путем отравляющих инъекций – практика, к которой Пастер начал прибегать в то время, и которую его последователи копировали так упорно, что некоторые из них намеренно проводили ужасные эксперименты на мужчинах, женщинах и детях. Что уж тут говорить о принесенных в жертву миллионах птиц и животных всех видов, загубленных в патологических лабораториях по всему миру! Если бы Пастера не существовало, то «братья наши меньшие», как их называл св. Франциск Ассизский, могли избежать бесчисленных страданий.

Поклонники Пастера могут возразить, что целью его экспериментов было уменьшение страданий, и прежде всего страданий животных, в частности, заболевших сибирской язвой. Но насколько же странным выглядит лечение естественных болезней методом «шиворот-навыворот» – путем искусственного их создания! Однако мы беспокоимся не столько об этической стороне работы Пастера, сколько о ее практических результатах, поэтому давайте перейдем к несчастным курам, которые стали его первыми жертвами.