Бешенство

— Из дома престарелых «Две сосны». Им нужен был человек на арт-терапию. Они знали, что я работаю с пожилыми людьми. Знали, что я художник. Что я писал картины на продажу для трех галерей.

— Откуда они узнали?

Брайан пожал плечами:

— Не знаю, наверное, кто-то вывел их на меня.

«И увел у меня, — подумала Тоби. — Заставил меня судорожно искать замену».

Когда Тоби вышла из дома Брайана, у нее появилось еще больше вопросов, чем было до этого.

От него она поехала в больницу Спрингер проведать маму.

Было десять вечера, и приемные часы уже закончились, но никто не остановил ее по пути в бокс. Лампы горели неярко, и Элен лежала в полумраке. Тоби подсела к постели, слушая шум аппарата искусственного дыхания. На осциллоскопе над кроватью зеленым неоном светилась линия сердечного ритма. В ногах кровати висела дощечка с зажимом для бумаг, куда медсестра вносила данные. Тоби дотянулась до нее и включила ночник, чтобы прочитать последние записи.

«15.45: Кожа теплая, сухая; реакция на болевые раздражители отсутствует.

17.15: Визит дочери Вики.

19.03: Основные показатели стабильны; реакция отсутствует».

Тоби перевернула страницу и прочла самую свежую запись:

«20:30: лаборантка взяла кровь для анализа на содержание 7-дигидроксиварфарина».

Тоби выскочила из бокса и подошла к посту.

— Кто велел сделать этот анализ? — спросила она, показывая запись дежурному администратору. — На гидроксиварфарин?

— Вы говорите о госпоже Харпер?

— Да, о моей матери.

Администратор вытащила из стойки медицинскую карту Элен и пролистала страницы.

— Доктор Стейнглас.

Тоби сняла трубку и набрала номер. Раздалось два гудка; не успел доктор Стейнглас ответить, как Тоби набросилась на него:

— Боб, зачем вы назначили моей маме анализ на варфарин? У вас есть причины полагать, что ей давали кумадин? Или крысиный яд?

— Это… все из-за синяков. И кровоизлияния в мозг. Я вам говорил, у нее чрезвычайно затянуто протромбиновое время…

— Вчера вы сказали, что это может быть из-за воспалительного процесса в печени.

— Нет, ПТ слишком велико. Гепатит не дал бы такого.

— Но зачем варфарин? Она не принимала его.

Последовало продолжительное молчание.

— Меня попросили сделать этот анализ, — наконец признался Стейнглас.

— Кто?

— Полиция. Они велели мне позвонить медэксперту, посоветоваться. Он предложил сделать анализ на варфарин.

— С кем вы говорили? Как зовут этого врача?

— Доктор Дворак.

Еще не до конца проснувшись, Дворак пытался в темноте на ощупь найти телефон. После четвертого звонка ему это все-таки удалось.

— Алло!

— Зачем, Дэн? Зачем вы это делаете?

— Тоби?

— Я думала, мы друзья. Теперь я вижу, что вы по другую сторону баррикад. Не понимаю, как я могла в вас ошибиться.

— Послушайте меня, Тоби…

— Нет, это вы меня послушайте! — Ее голос дрогнул. Вырвавшийся всхлип тут же был жестоко подавлен. — Я не причиняла вреда своей маме. Я не травила ее. И если кто ее бил, это была Джейн Нолан.

— Никто не говорит, что вы поступали неправильно. Я этого не говорил.

— Тогда почему вы не сказали мне, что проверяете ее кровь на варфарин? Почему это делается за моей спиной? Если вы считаете, что она отравлена, вы должны были обратиться в первую очередь ко мне. Сказать об этом мне. А не проводить анализы тайком.

— Я пытался до вас дозвониться, чтобы объяснить, но вас не было дома.

— Я была в больнице. Где же еще?

— Ладно, наверное, мне следовало позвонить в Спрингер. Извините.

— Одним извинением тут не отделаешься. Во всяком случае, когда вы действуете за моей спиной.

— Да не так все было! Мне позвонил детектив Альпрен. Он сказал, что показатель свертываемости крови у вашей мамы аномальный. Спросил, отчего такое бывает и могу ли я поговорить об этом с врачом. Анализ на варфарин — всего лишь следующий логически оправданный шаг.

— Логически! — Она горько рассмеялась. — Да, это очень в вашем духе.

— Тоби, существует еще пяток причин ненормальной свертываемости крови. Анализ на варфарин — стандартная часть обследования в такой ситуации. Полиция спросила моего совета, я его дал. Это моя работа.

Некоторое время она молчала и, судя по прерывистому дыханию, старалась не расплакаться.

— Тоби!

— Я полагаю, свидетельствовать против меня в суде — тоже часть вашей работы.

— До этого не дойдет.

— А если дойдет?

— Господи, Тоби. — Он раздраженно вздохнул. — Я не намерен отвечать на этот вопрос.

— Не беспокойтесь. Вы уже ответили, — проговорила она, вешая трубку.

Глаза у детектива Альпрена были как у мартышки — живые, пытливые, они быстро подмечали мелкие детали. Он и сам, казалось, не мог оставаться на месте дольше минуты, ходил взад-вперед по лаборатории, а если не ходил, то переступал с ноги на ногу. Мертвое тело на столе совсем его не интересовало; он пришел повидаться с Двораком и сейчас нетерпеливо дожидался окончания вскрытия.

Наконец Дворак выключил диктофон, и Альпрен спросил:

— Теперь мы можем поговорить?

— Валяйте, — разрешил Дворак, не поднимая глаз и продолжая разглядывать труп.