Бешенство небес

На корме, связанная по рукам и ногам, полулежала, привалившись к лавке, Гельта Алие. В ушах ее все еще стоял грохот ломающейся палубы и вопли эрзов, которых убивали гаераки. Она видела ожерелье на шее льва – и помнила, как выбивали зубы из ртов мертвых и смертельно раненных моряков, перед тем как поджечь коршень.

Светило стало раскаленным золотым кругом. Воздух пожелтел. Гельта знала: ни один нормальный человек не может прожить в этой атмосфере дольше пары дней – слабые умирали, сильные теряли рассудок.

Желтизна стала гуще, в горле принцессы першило, хотелось чихать. Несколько раз она слабым голосом окликала воина, прося дать ей воды, но он не обращал на пленницу внимания. В рыжем тумане впереди проступил темный силуэт, широкий мохнатый полукруг, концами уходящий в облака: они приближались к Аркам Фуадино.

* * *

– Какое имя он назвал? – прокричал Траки Нес.

Гана, сидя на ограждении позади пульта управления, громко повторил:

– Тланч Сив. А тогда в провале назвал имена других хранителей: Агти, Интра, Варуха...

Нес покачал головой.

– А ведь мы с Опаки знали Молчуна гораздо дольше. Но он никогда не пытался сообщить нам что-нибудь про хранителей...

– Потому что вы не смогли бы помочь. Я и Смолик – можем.

– И что же хранят эти хранители?

Ветер становился все сильнее и уже не просто развевал волосы Ганы, но будто стремился сорвать их с головы.

Пожав плечами, Тулага ответил:

– Сив сказал: мускулус.

– Но Теодор Смол толковал про какие-то овумы?

– Да. Не знаю. Может, мускулы и овумы соединены. Или это два названия одного и того же? Еще Молчун говорил про Калис Топос – так он называл Беспричинное Пятно. Квази тоже упоминало его.

– Упоминало... – пробормотал Траки Нес. – Как это было, юноша? Я имею в виду, разговор с этим... этим сознанием?

Тулага помолчал, вспоминая, и наконец произнес:

– Будто лежишь в океане теплого света. Он ходит волнами, струится. И говорит с тобой. Хотя его голос – просто сияние разных цветов. И оно не только снаружи, но и внутри тебя. В голове. Ты его... ну, видишь или слышишь, как слова. Вернее, как такие комки...

– Сгустки смысла? Понятия и образы? – подсказал Нес.

– Да, каждое слово – комок смысла. Они сцеплены друг с другом. Не знаю, как описать. При этом все остальное исчезает, остается только свет. Хотя я ощущал там Смолика, он был рядом. Мы с ним могли говорить, но... Не словами, мы тоже испускали свет внутрь Квази, излучали свое сияние. Говорили им. С его помощью.

Нес задумчиво кивнул, потом сказал:

– Летим уже долго, по-моему, Джонатан начал уставать. Но мы все ближе. И этот ветер... Он усиливается. Наверное, именно его не могли преодолеть винтолеты, которые на востоке мы посылали в небо.

Палуба-спина была наклонена, нос бронга приподнялся, будто у лодки, преодолевающей облачную волну. Достав подзорную трубу, которую успел захватить вместе с котомкой, Гана, пригнувшись и с трудом удерживаясь на ногах, прошел вперед. Бултагарец то на четвереньках, то ползком последовал за ним.

Тугала посмотрел, но тут же отвел взгляд: слишком ярко. Хотя ему показалось, что он заметил какую-то темную закорючку на самом краю диска.

– Дальше станет еще светлее. И жарче, – сказал он, отдавая Несу трубу.

– Да. Но Кавачи движется на значительном удалении от светила, иначе он бы и сам уже давно расплавился. Сейчас его не видно. А завтра утром он должен оказаться с нашей стороны. Хотя ветер беспокоит меня. Джонатан может не выдержать. Или... вдруг его продует?

Они будто попали в сильный шторм, но состоящий не из крупных облачных перекатов, а из мелких злых волн, как в Преторианских Таитах. И волнами этими были порывы ветра. Палуба беспрерывно качалась из стороны в сторону, ветер свистел и выл, внутри бронга что-то ёкало, потрескивали ребра. Пришлось отползти назад и, укрывшись за пультом управления, лечь навзничь. Траки мутило, Гана чуть ли не впервые в жизни ощутил головокружение.

А потом все закончилось – словно из бури они шагнули внутрь уютного дома и кто-то захлопнул дверь. Стихли свист и гул, ветер сменился ровным потоком теплого воздуха, идущим навстречу бронгу. Качка закончилась, вокруг разлилась тишина.

Приподняв голову, Тулага взглянул на позеленевшее лицо бултагарца, встал и шагнул к борту. Аквалон огромным овалом распростерся далеко внизу – Джонатан напоминал муху, взлетевшую над блюдом. Прямо под ними был Коралловый океан, сзади, посреди бело-голубого мха облаков, маячили коричневые пятна островов Суладара, Тхай и Змеедан. По левую руку в океане расползалась грязно-желтая лужа – область, где находились Арки Фуадино. Беспричинное Пятно, окутанное густым пуховым облаком, было впереди, и еще дальше, едва различимые в голубой воздушной дымке, – восточная сторона: Бултагари, Гельштат, Прадеш, Имаджина...

За спиной прозвучал слабый голос Неса: