Бешеный куш

О том, что кто-то расправился с «дикой бригадой», как называли четверку талышей, Чал узнал одним из первых, поскольку Баковка входила в его сферу влияния. Свой человек в местной милиции, наряд которой первым обнаружил убитых талышей, сразу же ему позвонил. О том, что Слон, Мамо и Сулик убиты, а четвертый из группы, Зорик, бесследно исчез, Чал узнал одним из первых. Информатор, помимо прочего, сообщил Чалу, что на месте убийства найден зеленый «Додж-Караван» и что владельцем машины записан Слон. Для Чала это было важной информацией. В круг людей, которых он подозревал во взрыве желтой «Ауди», входили и талыши. Люди Чала опросили всех, кто был так или иначе связан с подземным гаражом дома на Дорогомиловской улице, где жил Луи. Выяснилось, что там незадолго до взрыва несколько раз парковался «Додж-Караван» зеленого цвета. После взрыва «Додж-Караван» парковаться там перестал. Проверка списков ГАИ показала, что ни у одного из жильцов дома, где жил Луи, зеленого «Додж-Каравана» никогда не было. Дошедшие до Чала слухи, что Слон, уже год ездивший на зеленом «Додж-Караване», в последнее время хотел избавиться от этой машины, привели его к серьезным подозрениям.

— Вообще-то слышал кое-что… — сказал Чал. — Краем уха… А кто их завалил?

— Да разное говорят. Завалила братва, а дальше — марьяж.[5]

Отхлебнув из своего стакана, Чал скривился:

— Шлепа, кончай парафинить. Не знаешь — молчи. Знаешь — скажи, что знаешь. Кто?

— Ну кто… Кто… — Шлепа снова сделал солидный глоток. — Слышал о таком — Феде?

— О Феде? Подожди… — Чал задумался. — Что-то такое слышал… Бодалово вроде какое-то на Бутырском было, вроде какой-то Федя был там замазан… Оно?

— В лист. Слон со своей кодлой хотел угнать оттуда тачку. «Форд-Мустанг». А Федя тогда работал там, у Зани, и в тот день стремил.[6] Ну и когда Слон с кодлой подвалил и стал балдить, он раскидал их по кочкам.

— В смысле, как раскидал?

— До полного отруба. Лежали, как прижмуренные.

— Что, всех четверых? Один?

— Всех четверых. Один.

Чал отпил сок. Взял бутерброд, съел его, затем, достав платок, тщательно вытер рот. Сказал, спрятав платок в карман:

— Шлепа, что ты мне понты вбиваешь? Как он мог раскидать всех четверых? Я же знаю этих абреков.

— Чал, но дело-то было.

— Точно было?

— Точно. Федя после этого махнул в Штаты, потому что Заня потребовал с него сорок косых. Как я секу, в Штатах Федя мог эту фанеру достать. А сорок косых за отобранные ксивы с Зани потребовал местный опер, Куманьков, ты его знаешь. Потребовал, потому что Федины ксивы он после бодалова отобрал, и ксивы оказались фуфловыми. Слон об этом узнал и вместе с кодлой неделю пас Федю в Шереметьеве, ждал, когда тот вернется. Вообще-то я Федю знаю, у меня с ним были дела.

— Знаешь — так скажи, кто он. Откуда он вообще взялся?

— Откуда… — Шлепа посмотрел со значением. — Кемеровский.

— Кемеровский?

— Да. Парень служил в спецназе, попал в дисциплинарку, ушел. Водился с кемеровской братвой. Я с ребятами говорил, они подтвердили. Потом, как я думаю, затихарился.[7]

— Затихарился?

— Ага. Куманьков не зря же его прихватил. Ксивы у него точно лажовые.

— Затихарился — от кого? Чего ему бояться?

— Парень был киллером.

— Да?

— Рубь за два. Сбил на этом бабки. Теперь отсиживается.

— Ладно, давай дальше. Твой качок улетел в Штаты — и что?

— В день, когда Федя должен был прилететь, я подканал в Шереметьево. Самолет из Штатов уже сел, а Феди нет и нет. За Федей у меня есть должок, я стал ждать. Ждал, пока один корефан не сказал мне, что Федю вроде оприходовали Слон и его абреки. А через пару дней я узнаю, что мусора — кстати, твои — нашли на какой-то чернушной хазе на Баковке три подснежника в ряд: Слона, Сулика и Мамо. А четвертый, Зорик, исчез с концами. Люди болтают, он в крутых бегах. А о Феде глухой кучум. Его нигде нет. Что я должен думать?

Допив виски, Чал пожал плечами:

— Не знаю. Что, и наводки нет, где он может быть, твой Федя?

— Я же говорю, глухой кучум. Исчез с концами.

— Понятно. Говоришь, у тебя с ним дела?

— Вроде того. Должок-то остается.

— Он что — человек Тофика?

— Да нет, кустарь. Он просто приткнуться хотел на время, там, на Бутырском. Я ведь сам его туда и зарулил. Перед его отлетом в Штаты я его видел, так он сказал: к Бутырскому и вообще к измайловским близко теперь не подойдет. Заня ведь мог его отмазать от Куманькова. Но подставил.

— Ты вот что… Если он проявится, скажи, я хочу с ним поговорить. Лады?

— Чал, о чем базар… Конечно, скажу.

* * *

Выслушав рассказ Чала, Луи сказал:

— Любопытно. Ты проверил насчет этого «Додж-Каравана»?

— В твоем гараже я кручусь с самого начала. А на Слона вышел только-только. Он круто замазал там человек трех и стал ставить туда свой «Додж». Я про этот «Додж» уже слышал, но не знал, что это «Додж» Слона.

— Черт… Значит, в мой гараж можно легко поставить постороннюю машину?

— Слон их круто зарядил. И залепил им, что вроде больше ставить некуда, а машиной он дорожит. А потом, после взрыва, парковаться там перестал. Пацаны мне рассказали, он сразу после взрыва начал искать по всей Москве новую машину.