Бешеный шарик

Объяснить цель встречи вызвался Паундспот. Являясь прочной глыбой среди политического сословия, в жизни он казался смертельно усталым от бесконечных забот, жалким и немощным стариком. Болезненно худой, с голубоватой бледностью кожи, вялыми движениями и нестабильным голосом он уже давно не вызывал былого восхищения своей персоной. Любому, обремененному хотя бы крошечной долей сострадания, хотелось в первую очередь обогреть патриарха дипломатии и напоить несчастного чем-нибудь горячительным. Старина не отказался бы от глотка добротного спиртного (больше всего он любил абсолютный скотч), но ему предлагали только чашечку горячего чая. Он активно сопротивлялся проявлениям старости и не сдавал позиций. С наступлением зрелости он обзавелся первым серьезным страхом, отравляющим жизнь. Даже само слово «деменция» навевало головокружительный ужас. В сознании мгновенно возникали предлагаемые обстоятельства, в которых роль старого маразматика отдавалась Паундспоту и воспроизводилась им блестяще. Его тело многие хотели бы засыпать кладбищенской землей, но мозг Паундспота оставался просветленным и весьма продуктивным. Интеллект по-бойцовски вырабатывал необходимую жизненную энергию и Паундспот вселял поразительную мысль о том, что ему удастся пережить даже собственных могильщиков.

Во время серьезных переговоров Паундспот был серьезен и холоден, но ему всегда удавалось в критический момент подбирать нужные слова, чтобы собеседника не отвлекало чувство тревоги или страха. Он имел уникальную способность обволакивать паточной учтивостью и броским добродушием любого, кто в этом нуждался. Такая нужда была практически у каждого. Все понимали, что это неприкрытое лицемерие, но никто даже не пытался этому сопротивляться.

– Уважаемый коллега, – с подчеркнутым официозом в голосе произнес Паундспот, – мы спешим сообщить вам важные известия, касающиеся нашего сотрудничества. То, что нам придется сегодня обсудить, наверняка вас шокирует, но мы вынуждены друг друга немного помучить. Времена бесконечной волокиты стратегически важных решений и договоренностей к счастью давно позади и между «удобным» и «выгодным» мы выбираем второй вариант.

Фейт продолжал убеждать себя в том, что таким образом ему требуется пройти символичный обряд посвящения в наставники. Отчужденный тон и путаные фразы Паундспота – это ничто иное, как ловкая проверка на прочность. Его намек можно расценивать не иначе как то, что прежде удобные условия сотрудничества между передовыми государствами и Эшенлендом сменятся на выгодные. Это откроет для Фейта и его страны путь к вожделенным возможностям. Мечта передать в наследство сыну совершенные владения казалась осуществимой в обозримом будущем. Фейт впервые в жизни был настолько близок к экзистенциальному оргазму.

– А что предпочитаете вы, Фейт: удобное или выгодное? – деловито спросил Паундспот.

– Разумеется, мой выбор всегда падет на выгоду. Даже если в условиях выгоды кроются риски. Удобство редко приносит выгоду, а вот выгода удобство – всегда. – не без удовольствия от широты собственных умозаключений ответил Фейт.

Паундспот лениво улыбнулся. В это мгновение его давно потухший взгляд озарила вспышка былого лукавства. Он многозначительно переглянулся с партнерами по Союзу, затем не без огорчения отпил немного остывшего чая. Безмолвие нарастало и начинало давить на психику Фейта, которого и без того подводило терпение. Томительное ожидание важного известия повлияло на теплообмен в его организме, и Фейт вспотел, как неуверенный в себе мальчишка-подросток.

– Я рад, что ваш ответ стал уверенным шагом нам навстречу. Теперь я не сомневаюсь в нашей общей готовности решить главную проблему, собравшую нас здесь сегодня. Откровенно, мы не ждали, что вы отнесетесь с пониманием к нашему решению. Следовательно, далеко не всё мы старики можем предугадать.

– Следовательно, мы еще не слишком опытны и нам рано уходить на покой. – добавил Бром – беззастенчивый лизоблюд по отношению к Паундспоту и второй по важности человек в Союзе.

Паундспот не терпел, когда в его речь вносят коррективы либо дополнения. В столь редких случаях его охватывала ослепляющая ярость и несколько слов, сказанных им в таком состоянии, могли надолго лишить нерадивого болтуна уверенности в себе и своем будущем. Бром оказался единственным в его окружении человеком, неспособным усвоить этот урок. Он регулярно нарывался на гнев Паундспота, и, казалось, самозабвенно упивался обрушивающейся на него лавиной ненависти. Бром всегда искал внимания к своей персоне и предпочитал добиваться своего подчас экстраординарными способами. В этот раз Паундспот смог себя сдержать и ограничился презрительным взглядом, брошенным в сторону Брома. Получив свое, Бром ликовал. Вернув себе былое спокойствие, Паундспот продолжил прерванное обращение к Фейту: