Бешеный волк (сборник)

Отец Винченсо кусая губы, подошел к узкому, забранному железными прутьями толщиной в указательный палец, окну, тряхнул решетку одной рукой и жестом подозвал отца Сулона:

– Взгляни, Что ты видишь?

– Ничего, святой отец.

– Неужели ты не видишь садов, взращенных рукой человека, виноградников, где наливается соком, дающим веселящее вино, виноград, не видишь ухоженных кустов, на которых алеют розы?

– Вижу.

– Видишь кузнецу, из которой доносятся удары, поднимаемого сильной рукой молота, видишь подмастерье, несущего на рынок орудия, созданные в мастерских, видишь сушащиеся у гончарни глиняные сосуды, которые будут заполнены маслом олив с давилень?

– Вижу. Вижу, отец мой.

– Под окнами ваятели устанавливают скульптуру, поражающую нас своим подобием, а устремленный в небо купол собора гармонией и размерами превосходит остальные жилища…

– Да! Да, отец мой!

– Все это – плоды человеческого труда.

– Да…

– А вот – горы, по сравнению с которыми человек – ничто. На море поднимаются валы, устрашающие мореходов, а ураган на суше сметает плотины и засыпает каналы, построенные слабыми людьми. Извержения вулканов и потрясения земли повергает в ужас и приводит к смирению – это воля Создателя.

– Да, святой отец, ничтожен человек по сравнению с Всевышним.

– Потому, что огромны творения Господа нашего на огромной Земле.

И до тех пор послушен будет человек, и до тех пор он будет смиренно трудиться, пока останется наглядной рука Создателя.

А безумный флорентинец?

Он сеет в этом сомнения!

– Сомнения?..

– Да, сомнения!

Потому, что у нас нет, и никогда не будет, возможности убедиться в том – подвижна или не подвижна Земля. Потому, что непознаваемо и непредставляемо далеко дневное светило.

А тем, что нельзя представить – нельзя поразить и усмирить.

Размышления о размерах Земли родят сомнения в ее огромности и величии.

Сомнения в величии гор породят сомнения в величии Всевышнего.

Вот почему – не смерть флорентинца нужна нам сейчас, а отречение.

Пока он жив – мы можем вести его к поруганию вредных идей. Убив его – мы не убьем идею, а вот отречения уже не добьемся никогда. Умрет флорентинец – останутся мысли. Значит должны умереть мысли, а флорентинец…

Час костра еще пробьет.

Ты меня понял?

– Ты безгранично мудр, отец мой!..

…Ровно в полдень Галелео прочитал с листа, который он держал в своих подрагивающих, прозрачных старческих руках, текст короткого покаянного заявления. Слова произносились слабым голосом, без интонаций и соблюдения знаков препинания. Кончив читать – поднял глаза и увидел устремленный на него ненавидящий взгляд. Монах-доминиканец – «пес господень» – в парадной рясе под черным капюшоном над белыми плечами, смотрел на него, не мигая.