Бешеный волк (сборник)

На утро художник Андрей Каверин зашел в церковь. Он долго молчал под распятьем, потом тихо, так, чтобы слышать могли только двое, он и тот, к кому он обращался, прошептал:

Прости, Господи, за то, что я пока не сделал ничего великого.

И спасибо тебе за то, что ты не создал меня человеком, не попытающимся это сделать…

Честные люди

Я отослал рукопись этого рассказа издателю, а через несколько дней зашел к нему сам.

– Осуждаешь лицемерие в людях? – спросил издатель. Мне нечего было ответить, и я просто пожал плечами. А потом спросил:

– Напечатаешь?

– Напечатаю. А ты иди. Напиши еще что-нибудь.

– О чем?

– Осуди зимний мороз. Или, еще лучше, осуди землетрясения. Кстати, какой ты хочешь гонорар?

– Это не имеет значения.

– Почему?

– Потому, что для землетрясений не бывает богатых…

Наверное, коллектив имеет право пожертвовать одним человеком ради своего спокойствия.

Только, что-то не хочется быть членом такого коллектива.

Вообще, хорошая вещь – коллектив. Жаль только, что иногда нет ничего неприятней…

Говоря о себе, человек может солгать.

Когда человек говорит о других – он говорить о себе чистую правду…

«ПЕРСОНАЛЬНОЕ ДЕЛО»

Синяя тушь.

Все остальное терялось мелкой порослью блеклых, зеленоватых буковок на необъятном поле ватманского листа: «О моральном облике и поведении в быту инженера отдела сопутствующего оборудования и кондиционерных установок Хаесова И.П. Явка представителей месткома и членов товарищеского суда обязательна. Приглашаются все желающие.»

Впрочем, для «всех желающих» сотрудников проектного института ГИПРОХОЛОД последняя фраза была излишней. Об этом заседании знали заранее, и народу пришло довольно много, даже для заседания товарищеского суда, проходящего в рабочее время.

Так уж выходит, что ученый, красавица и подсудимый легко собирают людей, готовых их покритиковать.

Не пришли только те, кто совсем не любит сплетен. Такие, кого даже чужая беда не радует.

В какой-то степени, история инженера Хаесова была известна всем.

И, в иных условиях, никакому разумному человеку не пришло бы в голову соваться в то, что никого, кроме самого Хаесова не касалось.

Да вот, бывает так, что не то, что опасно, а как-то не к месту, поступать как разумному…

Обычно, в таких случаях, еще неуместней говорить то, о чем думают все.

Минут за пять до начала заседания в зал вошел директор института. И всем понравилось, что он не сел за стол на не большом возвышении, несколько напоминающем сцену, а опустился в одно из свободных кресел в зале. Не впереди и не сзади – так сказать в «средних рядах».

Ровно в два на сцену поднялись пятеро членов товарищеского суда. Шестой стул за столом, покрытым выцветшей материей и украшенным графином с водой и двумя гранеными стаканами, видимо, приготовленный для представителя месткома, оказался пока свободным.